Ричард Длинные Руки – эрцпринц

Орловский Гай Юлий

Мы прошли по вымощенной булыжником дорожке к дому, там навстречу суетливо выкатился второй слуга, еще толще, угодливо распахнул перед нами двери в дом.

В холле приятный полумрак и прохлада после жаркого солнечного дня. Мы сделали пару шагов, как из кухни, судя по запахам, что вырвались следом, вышла с медным подносом молодая и весьма пухлая девушка, светловолосая и явно веселого нрава, о чем говорят ямочки на щеках и подбородке, глаза голубые, носик задорно вздернут, губы всегда готовы раздвинуться в веселой усмешке.

— Ох, — прощебетала она счастливо, — господин Хреймдар, у вас гости?

— Точно, — сказал Хреймдар, отдуваясь. — Иди приготовь поесть.

— Хорошо, —

щебетнула она тем же счастливым голоском, затем хитро стрельнула в мою сторону очень живыми глазами. — А вам, дорогой гость, если нечего будет делать и у вас будет для этого время… моя комната на втором этаже слева.

Я проводил ее оттопыренный сочный зад долгим взглядом.

— Смотрю, ты везде неплохо устраиваешься.

— С возрастом человек начинает ценить уют, — пояснил он. — Я все такой же бедный человек, как и в молодости, но теперь уже с деньгами.

Его комната выглядит скромно, но, думаю, только потому, что он сам не пожелал лишней мебели или портретов на стене. Пока я осматривался, он высыпал из мешка прямо на пол все содержимое и торопливо в нем рылся.

Я покосился на единственное зеркало, укрепленное в овальной раме на стене, прошелся мимо, кося в него глазом, осторожно пощупал пальцем твердую холодную поверхность. Вроде бы просто зеркало, что и слава богу, а то либо порталы хрен знает куда, то отражает вроде бы тебя, но не совсем, иногда старше, иногда моложе, в одном я видел себя с жутким шрамом через всю харю, а у одной леди зеркало служило ддя примерки нарядов, то есть подходит голой, а на ней то один наряд, то другой, то третий, не нужно долго надевать и зашнуровывать все корсеты, а потом расшнуровывать…

У Хреймдара в руках нечто завернутое в мешковину, он торопливо освободил и положил на стол. Это оказалась толстая книга в медном переплете с изумительно четко выполненными барельефами в виде драконов и грифонов.

Я ждал, что откроет, но Хреймдар отпрыгнул, выставил предостерегающе ладонь.

— Погодите…

— Защита?

— Да, — ответил он, — и серьезная.

Я ждал, он некоторое время бормотал себе под нос заклятия, наконец вскрикнул довольно:

— Вот оно!..

Книга осталась на месте, но медная обложка раскалилась докрасна, донесся запах горелого. Я забеспокоился за сохранность бумаги, а медь уже стала оранжевой, вот-вот потечет, затем вовсе белой, осветив половину комнаты, в то время как под книгой сгущается тьма, стол укрыла ночь, ножек вообще не видно, словно они в темном болоте, а еще из этой зловещей тьмы послышались шлепающие по грязи звуки, что начали приближаться ко мне.

— Быстрее, — сказал я нервно, — что за хрень?

— Спокойствие, ваше высочество, — проговорил он, — только спокойствие…

— Быстрее, — поторопил я, — сейчас грызанет, буду петь тонким голосом!

— А вы не хотите?

— Не-е-ет!

— Сейчас., сейчас… еще одно заклятие… эх, что-то вылетело из головы…

Я выхватил меч и начал тыкать впереди себя, защищая колени. Дважды попал в нечто мягкое, но в третий раз чудовищная сила вырвала лезвие из моих рук.

Хреймдар выкрикнул заклятие, и разом все исчезло, как свет, так и тьма. Книга мирно лежала все так же на столе, обложка как обложка, Хреймдар неспешно и уже по хозяйски открыл, а я подобрал с пола меч, а когда увидел, что с ним, охнул и сцепил зубы, останавливая дрожь.

Кончик оплавлен, стальное лезвие прокушено насквозь, словно это мягкий сыр, через три дырочки можно смотреть на мир.

— С опасными вещами имеешь дело, — сказал я, стараясь не дать голосу вздрагивать.

— Зато

какими интересными, — ответил он жизнерадостно, не отрывая взгляда от страниц. — Подумать только, это же знаменитые летописи Кеприуса, а их считали потерянными…

— Там есть что-нибудь полезное для сельского хозяйства? — спросил я.

Он ответил с укором:

— Ваше высочество, какое сельское хозяйство? Здесь высшие абстрактные истины… И не прикидывайтесь, что вам неинтересно! Я с вами откровенен и даже тянусь к вам потому, что чувствую в вас огромную колдовскую мощь, даже чародейскую. Как бы вы ни строили из себя политика, но вы — маг по своей сути!

Я вздохнул, хотел возразить, но и сам чувствую в себе эту мощь. Терроса победил не потому, что сильнее. Всего лишь изощреннее. Но теперь его чудовишная сила во мне, знать бы, как ею воспользоваться.

— Знаешь, — сказал я наконец, — может, я вообще великий балерун по рождению, но что толку, если страна голодает или в постоянной войне с такими же дураками? Не до танцев, нужно сперва накормить, развести драчунов по углам… а потом и танцевать маленьких Лебедев!

— А сможете тогда?

Я вздохнул.

— Вряд ли. Но девиз рыцаря — защищать тех, кто сам себя защитить не может. А защита — это не только спасать девственниц от драконов.

Он повернул голову в мою сторону, во взгляде проступило уважение.

— Вы правда это понимаете?

— А что, — спросил я сердито, — есть еще на свете, кто это понимает? Тогда почему не вижу Царства Небесного?

Глава 10

В прошлый раз я нарочито огорошил Альбрехта, пусть, гад, знает, что мы всегда в боренье, покой нам только снится, не мир, но меч, а то и топор. Но с того момента я постоянно чувствовал на себе его вопрошающий взгляд.

Сегодня я решил прекратить мучить ожиданием не столько его, как себя, кивком пригласил его в свой шатер и подробно рассказал, как фактически был сброшен, низвергнут с самой высокой точки в Сен-Мари.

Он посмотрел внимательно, просветлел лицом.

— Фух, наконец-то…

— Что? — спросил я свирепо, — Чего?

— Наконец-то, — сказал он счастливо, — вам кто-то дал по голове дубиной. Или подрезал крылья, все равно. Это же просто везение!

Я стиснул челюсти.

— Дорогой друг… если вы еще друг, а не работаете на Мунтвига, объясните свое глыбокомыслие, пока я вас не удушил собственными руками, не передоверив такое счастье палачу!

Он сказал бодро:

— Помните перстень Поликрата?.. Как-то Поликрат похвастался, что ему везде и во всем везет. Его друг напомнил, что у него есть один могущественный враг, царь далекой страны, которого надо бояться. Но едва он успел договорить, как прибежал гонец и сообщил, что тот царь разбит войсками Поликрата, вот его отрубленная голова… Тогда друг сказал, что флот еще не вернулся с той войны, а сейчас такие штормы, наверняка все корабли потонули… Но только сказал, как трубы возвестили, что корабли невредимыми вошли в гавань. Друг напомнил, что вообще-то на море хозяйничают пираты, но вбежал гонец и сообщил, что страшная буря затопила корабли пиратов все до одного. Друг в ужасе за Поликрата напомнил, что счастье всегда когда-то кончается, лучше вовремя перестраховаться и потерять самому что-то ценное, и тогда Поликрат, подумав, снял с пальца самый ценный перстень и бросил его в море. Но пока они беседовали дальше, прибежал повар и подал перстень, найденный в пойманной рыбе… И тогда друг в ужасе бежал от Поликрата подальше, чтобы и его не зацепило грядущей бедой.