Ричард Длинные Руки – фрейграф
Шрифт:
Ночью снова обрушился короткий ливень с громом и молнией, кричали испуганные птицы, грозно склонялись и трещали ветки деревьев, но утром ласковое умытое солнышко заглянуло в покои и напомнило, что валяться подолгу в постели имеют право только женщины и дети.
Облака медленно уходят к горизонту, со двора донесся говор. Все еще сонный, я подошел к окну. Внизу во дворе слуги и конюхи седлают коней, те фыркают и потряхивают гривами, звенят удилами. Рыцари переговариваются друг с другом,
Герцог подошел к уже оседланному коню, прямой, словно статуя из блестящего металла, с нетерпением оглянулся.
— Все готовы?.. Сэр Ричард, при замке я обнаружил церковь. Там, в конце заднего двора. Может быть, нам стоит помолиться перед дорогой?
— Да, конечно, — ответил я. — А как же! Несомненно. Еще бы!.. Ну да, сразу же, я так почти и планировал, хоть и подзабыл малость. Пусть Господь будет нашим заступником в пути обратно, как был во всех наших делах.
Сэр Клавдий сказал в недоумении:
— Я видел ту церковь. Она заброшена! И почти разорена. Где возьмем священника?
— Священник необходим в цивилизованных местах, — ответил герцог строго. — А в диких краях Господь услышит наши молитвы и без посредников.
Сэр Клавдий вздохнул и убрал ладони с седла своего укрытого попоной коня.
Рыцари, оставив животных на попечение слуг, обошли замок, в заброшенной части двора сиротливо смотрит цветными витражными окнами скромная церковь из серого камня, уже изгрызенного временем.
Двери нет, в проеме ядовито-желтые потеки от поржавевших петель, под ногами хрустят мелкие веточки и листья, которые ветер занес в заброшенное здание.
Сэр Клавдий проворчал:
— Мне кажется, там дальше даже нагажено… Можно ли молиться в такой церкви?
Я бросил короткий взгляд на герцога, он вошел первым, перекрестился и отвесил поклон стене, где тускло блестят гвозди от украденного большого распятия.
— Разве Церковь в стенах? — ответил я. — Церковь — во множестве верующих.
Сэр Ульрих спросил за моей спиной озабоченно:
— Но услышит ли здесь нас Господь?
Сэр Герцель посоветовал:
— Молись громче.
Я сказал с мягким укором:
— Тот, кто громко читает молитву в надежде, что она будет услышана лучше, принадлежит к маловерам. Господь совсем не тугоухий.
— Я имел в виду, — сказал сэр Ульрих тихонько, — из такого места Господь и слушать не захочет!
— Он не войдет в нас, — сказал я, — пока мы пусты. Думай о нем, и он услышит нас всюду…
Раздался треск, окно из цветного стекла разлетелось яркими осколками. Я инстинктивно ожидал, что влетит огромный булыжник, однако в помещение ворвался лишь холодный злой ветер.
Рыцари оторопело оглядывались по сторонам, закрывали головы кто руками, кто краем плаща. Герцог опустил ладонь на рукоять меча, хотя вообще-то в цивилизованных землях в церковь с оружием не входят.
Герцель прокричал звонким
— Что это? Господь нас испытывает?
— Вряд ли это Господь, — ответил сэр Ульрих. — Господь избегает шумных эффектов.
— Господь скромнее, — подтвердил сэр Клавдий. — Он даже молчит, что создал этот мир.
Герцель сложил руки на груди и начал громко молиться. Под сводами грохнуло громче, затрещала и выгнулась снаружи оконная рама. Стекла выпадали из деревянных желобков, рушились огромными цветными пятнами, бросая по сторонам цветные зайчики.
Люди в испуге приседали, кто-то споткнулся и рухнул на пол, где тут же укрылся плащом. Второе окно, третье вылетели с треском и грохотом, и всякий раз врывался все более холодный ветер. Герцель уже стучит зубами, глаза как блюдца, оглядывается по сторонам в ужасе.
С треском вылетели стекла и с другой стороны, словно ураган сменил направление. Сменил и усилился: стекла вылетали вместе с оконными рамами, а в самой церкви выл и завывал дикий ветер, бросался на стены и вырывал оттуда куски мозаики, изразцовую плитку.
Я отчетливо видел тугие струи воздуха, слишком упорядоченные, чтобы оставаться просто ветром.
Сэр Ульрих прокричал:
— Надо остановить… Кто остановит?
Ветер начал метаться по кругу, быстро превращается в смерч, набирая свирепую мощь. Рыцари, обнажив мечи, отступали. Я подумал запоздало, что зря не взял в рейд священника, они обычно идут с любым отрядом, в любом войске, а я, дурак, сплоховал…
Сэр Клавдий вскрикнул горестно, рука его метнулась к груди. Я не успел понять, что задумал рыцарь, как его пальцы сжались на сверкающем драгоценном камне на золотой цепочке. Тот вспыхнул неожиданно красным огнем, пальцы засветились, я увидел сквозь розовую плоть темные костяшки.
— Да пришел час! — сказал сэр Клавдий громко. — Убей это!
Я уловил в его мужественном голосе не столько страх, как печаль. Он с силой бросил амулет на каменный пол, тот ударился, рассыпая сноп багровых искр, подпрыгнул и покатился по вытертому ногами полу. Повалил красный туман, неспешно принял облик почти прозрачного демона с едва заметными трепещущими крыльями. Взлетел он медленно, словно преодолевал сопротивление воды, но движения его ускорялись и ускорялись, а призрачность на глазах наливалась коричневой плотью.
Смерч ввинтился острым концом в каменные плиты пола. Затрещало, возникло и начало расширяться багровое пятно, донесся запах горящего камня. Рыцари крестились, пятились, закрывались плащами.
Герцог оставался недвижим, меч выдвинул до половины из ножен, но обнажить в церкви не решился. Клавдий повел рукой, полупрозрачный демон по его знаку метнулся в самую середину смерча. Затрещали и взметнулись полуоторванные крылья, смерч заколыхался из стороны в сторону, расширился, пытаясь удержаться на месте.