Ричард Длинные Руки – фрейграф
Шрифт:
— Вовремя, — согласился я, — особенно, если учесть, что вы заметили меня намного раньше…
Глаза привыкли к слабому освещению, я рассмотрел вдоль стены с десяток скелетов, все стоят, отдельно на большой полке множество человеческих черепов, от крохотных, с кулак, до великанских.
Маг наблюдал с саркастической усмешкой, поинтересовался с ехидцей:
— Ну как?
Я пожал плечами:
— Знакомо.
Он вскинул брови, они красиво и зловеще изогнулись, как черные изломанные молнии.
— В самом
— В самом-самом, — ответил я небрежно.
— Вы пытались учиться магии? — спросил он с недоверием. — Или просто часто заходили в гости к магу-приятелю?
Я небрежно отмахнулся.
— Нет, у нас знание анатомии и физиологии входило в курс начальной подготовки рыцарей. Раны перевязать, то да се. Потому должны были знать как расположение костей, так и сухожилий, нервов и работу гормональной системы.
Он слушал с нарастающим интересом.
— Кости, сухожилия — это мне понятно, а что такое… все прочее?
— Это долго объяснять, — ответил я любезно.
Он улыбнулся и сказал настойчиво:
— Все же прошу вас… хоть в нескольких словах…
Я вздохнул.
— Ладно, но если что непонятно, спрашивайте.
Он слушал очень внимательно, я видел, как то и дело теряет нить, но я помочь не старался, так тебе, гаду, и надо, прошелся по патологоанатомии, что будет понятно лучше всего, но сделал акцент на том, что вскрытия помогают ловить всяких злокозненных магов, отравляющих или как-то иначе вредящих здоровью, дальше углубился в работу центральной нервной системы.
Он вконец обалдел, потряс очумело головой и спросил недоверчиво:
— И это входит в курс вашей подготовки рыцаря?
— Да, — ответил я небрежно. — На уровне пажа. К оруженосцу требования повыше, конечно. Он должен знать… Впрочем, вам это неинтересно.
Я надкусил изящное пирожное, сделал довольную рожу, но сам напрягся, совершая мысленное усилие. В моей ладони появилась чашка с черным кофе, ладонь приятно обожгло.
Маг вздрогнул, я сказал виновато:
— Простите, но к вашим чудесным лакомствам… просто не мог удержаться! Хотите?
Он поморщился.
— Что вы, молодежь, ничего своего придумать не можете? Хорошо, сделайте и мне чашку этого странного напитка.
— Вы о чем? — спросил я настороженно.
Он сказал брюзгливо:
— Ну что это за несолидное щелканье пальцами? Если уж щелкать, так чтоб горы рушились.
Я сказал с достоинством:
— Я вообще-то больше по части строительства. Рушить и дурак может… Простите, я имел в виду не вас, а просто дураков, что ничего другого не умеют.
Он пожал плечами:
— Зря вы так. Все сперва учатся ломать и рушить, а строить — потом. И не все, конечно… Многие так и остаются рушителями. А вы, значит, доросли?
— Не до могущества, — заверил я. — Просто до понимания, что строить достойнее, чем рушить. Конечно, если не имеется
Он вздохнул, лицо потемнело.
— Представляю.
Чашку кофе он держал в пальцах без страха и опасения, кофе выпил быстро, я сделал еще чашку, побольше и полную, до краев.
— У вас на лице написан вопрос, — сказал он наконец с великой неохотой, — говорить мне о таком неприятно, но придется. Дело в том, что мой ученик, конечно, силен. Да, как я говорил, плюс помощь извне, в которой я пока еще не разобрался. Однако я не слабее!..
— Даже не зная силу тех, кто ему помог?
— Этой силы едва-едва хватило.
— Но если не нужно больше, зачем расходовать?
Он кисло усмехнулся.
— Маги тоже люди… И часто ведут себя, как дети. Например, почти всегда расходуют больше, чем нужно… для демонстрации своей мощи. Все любят пустить пыль в глаза.
— Глупо, — сказал я. — Это же выдавать противнику свои секреты!
Взгляд его запавших глаз не оставлял моего лица.
— Вы правы, но слишком… правильно правы. Жизнь мага очень небогата внешними событиями, и когда приходится что-то в ней совершать, то мы обычно… гм… перехлестываем. Мальчишество, согласен. Но никто не может удержаться. Вам по молодости трудно представить себе такое, но даже у глубоких стариков хватает мальчишества… порой совершенно дурацкого.
— В этом может таиться слабое место, — сказал я. — Я имею в виду возможное мальчишество вашего противника.
— Он силен, — повторил он отстраненным голосом, взгляд устремился в пространство, — но я не слабее. И если бы ему не помогли…
— Вы этого не ожидали?
— Да. Я все же не верил, что он решится. Все-таки казался таким преданным учеником, ловил каждое слово, записывал, учился усердно, держался подобострастно…
Я хмыкнул.
— Самые усердные и предают. Они потому и усердные, что мечтают поскорее сбросить учителя с его места и самим взгромоздиться. Сколько таких было…
Он посмотрел с удивлением.
— А вы откуда знаете?
Я поморщил нос.
— Умный учится на чужих ошибках… хотя все равно их делает. Я именно такой умник.
Глава 8
Он почти не слушал меня, бормотал что-то, поводил ладонями с растопыренными пальцами над поверхностью стола. Посуда моментально исчезла, ногти медленно синели, от них начали стрелять короткие злые молнии. Я вздрогнул, столешница пошла рябью, появилось нечеткое изображение, укрупнилось, налилось резкостью. Я с изумлением узнал изломанные пластинки моей костяной брони, остатки гребня. Земля слиплась в тяжелые ржавые комья, пропитанные моей кровью…