Ричард Длинные Руки – герцог
Шрифт:
– Такое вот вокруг замка бегает? – поинтересовался я как можно небрежнее.
Кемпбелл вздрогнул, ответил с бледной улыбкой:
– Полноте, ваша светлость…
– А откуда?
Он пожал на ходу плечами:
– Кто знает? Откуда-то из дальних эпох. Или таких дальних миров, куда могут проникнуть только самые могучие маги.
– Где пройдет олень с рогами, – заверил я, – там проедет и рыцарь с копьем. Наступит время, развесим такие же головы, а то и побольше, даже в людской!
Граф рядом довольно хмыкнул и браво расправил плечи,
Кемпбелл взглянул на меня искоса, но поклонился и сказал поспешно:
– Да, ваша светлость!..
Двое воинов из числа тех, что прибыли вместе с рыцарями, распахнули перед нами двери и синхронно отступили. В глаза ударил блеск большой люстры, дорогих подсвечников, вделанных в стены. Резной потолок, массивный камин с затейливой медной решеткой, большой старинный стол на две дюжины персон и солидные кресла по обе стороны. Рыцари уже заняли места, иерархию соблюдают сами, это дело деликатное, потому что тот, кто недоволен местом за столом, обижает не столько хозяина, сколько соседа, и врагами ему делаются оба.
Сдержанный блеск благородного металла на золотых цепях, пряжках поясов, люстрах и даже накладках двери. Слуги шли по залу и зачем-то гасили часть свечей, постепенно зал оказался в приятном полумраке, его называют обычно интимным. Кому-то нравится, я всегда молча против, на заставленном тесно кубками столе всегда что-то опрокинут в таком непонятном интиме, но молчу, если большинство считает недостаток освещения чем-то из себя.
Вообще-то зал для пиршеств приятно удивил небольшими размерами. Правда, и герцог не король и не майордом-завоеватель, что вынужден пировать с кучей полководцев, с начальниками больших гарнизонов, с союзниками и прочими нужными, в смысле, которым нужно оказывать повышенные знаки внимания.
– Ваша светлость, – приговаривал граф Гатер, – извольте… Вон ваше кресло…
Кресло герцога еще больше похоже на трон, чем, скажем, графское или баронское. И ступенек к нему больше, и спинка выше, а наверху затейливый герб, который мне придется, понятно, убрать, дабы не было истолкований.
– Благодарю вас, граф, – сказал я любезно. – Прошу вас, сядьте рядом… А вы, благороднейший сэр Гриммельсдэн, можете занять место слева от вашего герцога. Как видите, о вас позаботились и оставили место.
Польщенный Морган даже покраснел от счастья, гордо выпрямился и опустился в кресло прямой, как копье, воздетое острием к небу.
Слуги, двигаясь как автоматы, ни одного лишнего движения, с бесстрастными лицами подавали на стол жареное мясо на серебряных тарелках, птицу, все привычно, однако вместо массивных кубков и чаш из золота, от тяжести которых скоро устает рука, перед нами бережно поставили удивительно изящные бокалы с тонкими, как у мыльных пузырей, стенками, с золотыми ободками по краю и мелкими рубинами в основании широкой ножки.
Это уже дело рук феи, мелькнуло у меня испуганно. Руки человеческие пока не в состоянии сотворить
Не удержавшись, я сосредоточился, постарался полностью отрешиться от своего «я» и ощутить вот такое стекло, вообразил изящнейшую форму с длинной ножкой… и пальцы ощутили прикосновение к горячей поверхности. Я перевел взгляд, сердце колотится, будто бегом взбежал на Великий Хребет, в руке у меня еще более эффектное чудо, стильное, изысканное, надменно-аристократическое.
Граф Гатер опешил, смотрел выпученными глазами то на меня, то на фужер в моей руке.
– Ваша светлость…
Я сказал скромно:
– Да вот захотелось сравнить с нашими…
Он прошептал:
– Это бесподобно… Это само совершенство… Но… как?
– Согласен с вами, – сказал я. – Наши бокалы делают мастера поискуснее, чем здешние умельцы. Но, дорогой граф, все увидите своими глазами. Мир огромен, прекрасен и богат! И ждет наши загребущие лапы.
Его глаза полыхнули таким огнем, что едва не подожгли деревянные панели. Думаю, «богат» он понял в узко-практическом смысле, без всяких толкований, но меня это устраивает даже больше, чем если понял бы правильно.
Рыцари затихли и уставились на него заинтересованно, когда он поднялся с кубком в руке.
– Дорогие друзья! – произнес он сильным звучным голосом, весь сияющий и такой довольный, словно вручную заломал медведя. – Я не со всеми дружен, с кем-то уже цапался, кому-то пролил кровь… но сейчас все мы – братья!.. Наконец-то появился человек, который сплотит нас в единый могучий кулак и поведет к блистательным победам, которых мы все так заждались!.. Так поднимем же заздравные чары за доблестнейшего сэра Ричарда, нашего герцога, нашего вождя, нашего полководца!
Все довольно заревели, с шумом поднимались и вскидывали кубки, фужеры, чаши и чары с вином. Никто не чокался краями, стол слишком велик, но всяк вытянул руку в мою сторону.
Я поднялся, медленно поднял кубок выше головы.
– Спасибо за доверие, – сказал я громко и с чувством, – благородные рыцари!.. В свою очередь, обещаю, что наше воинство вторгнется в дикие земли Гандерсгейма, где нас ждет богатейшая добыча, плодородные земли с расселившимся там ничейным народом, богатейшие города, подземелья с сокровищами!.. Все это будет заслуженно принадлежать нам!
Они орали в восторге, глаза горят, лица раскраснелись, а я выпил стоя под ликующие вопли, вскинул руку и сказал в тишине веселым голосом:
– Продолжайте пир. Я наконец-то посмотрю, что у меня за покои…
Снова заорали довольно, настоящий вождь, в первую очередь думает о соратниках, а я, улыбаясь и двигая в воздухе дланью, вышел из пиршественного зала.
В соседнем зале Томас Кемпбелл раздает торопливые инструкции старшим слугам.
Все обернулись на звук моих шагов, поспешно склонились в глубоких поклонах.