Ричард Длинные Руки – герцог
Шрифт:
И, боюсь, придет рано, а никак не поздно. Так что как ни сжимается сердце от ожидания неприятностей, идти надо. Хоть ужасно страшно – себе-то могу признаться, хоть как ни хочется – еще бы, но надо идти. Переложить на кого-то не получится, остальные еще хуже.
Ночь долго не могла сломить сопротивление неохотно уходящего дня. Уже и краски исчезли, и глубокие тени пролегли в залах, а дворец все тот же, затем я ощутил приближение могучего, грозного и леденяще опасного. Торопливо выглянул в окно, ожидая увидеть какую-то гигантскую волну то ли призрачного снега, то ли магического цунами, там в самом деле что-то
Я обернулся, в зале ни одной прямой линии, все искривлено, искажено, сдвинуто, словно весь замок из воска, который выставили на жаркое солнце, а потом снова убрали в холод, не дав расплыться в лепешку. Ужас все сильнее заползал в грудь, я судорожно вздохнул и напомнил себе, что это все местные штучки, защита, а на самом деле я вовсе не трушу, просто осторожничаю.
Не выходя из личины исчезника, я начал потихоньку продвигаться ко входу на башню. Тишина в самом деле мертвая, и сам замок как открытая могила, но вскоре я начал слышать голоса, шаги, впервые промелькнула вдали тень, затем нечто огромное прошлепало короткими, толстыми, как плавники, лапами через зал. Я рассмотрел чудовище размером с крупного ящера, лапы перепончатые и оставляют мокрые следы, словно только что вылезло из болота.
Ящер ушел, я тихонько выбрался из укрытия, а когда пересекал следы ящера, с отвращением увидел, что вовсе не вода, а слизь, будто гигантская улитка обзавелась лапами.
Потом зазвучали голоса, унылые и монотонные. Я тихохонько подкрался к дверному проему, осторожно выглянул. Закапюшоненные фигуры в бесформенных балахонах согнулись в одну сторону, я увидел толстые веревки, тянут нечто вроде металлического гроба, очень тщательно и богато оформленного, с затейливыми ручками по бокам, фигурками на крышке, барельефами со всех сторон и всякими декоративными выступами…. которые, как я с холодком понял, вовсе не выступы.
От этого гроба повеяло близкой и недвусмысленной угрозой. Возможно, это и есть прекогния, но я отчетливо понимаю, что волокут некое оружие, способное причинить немало разрушений, и людей будет сметать десятками, если не сотнями.
Я мысленно провел линию их маршрута, тащат зачем-то на стену, там почти все время будут ярко освещены луной, только в одном месте окажутся в тени, это когда пройдут башню…
Внизу протопали когтистыми лапами два огромных приземистых тролля, хотя любые тролли рядом с этими покрытыми слизью чудовищами просто красавцы и аполлоны. Следом прошлепало ластами нечто жуткое, голова занимает две трети туловища, а в пасти может поместиться шкаф. Никто его не подгонял и не направлял, так что существо явно разумное и умеет действовать самостоятельно.
Та группа с гробом уже выволокла его через дверь на стену, тащат с хриплым воем, осторожничают, по верху стены хоть и могут разойтись двое стражников, но гроб застревает, опасно склоняется то на одну сторону, то на другую.
Впереди башня, передние распахнули двери и медленно втащились вовнутрь, а когда сам гроб приблизился к дверям, они уже начали выдвигаться из другой двери, я видел их во тьме только благодаря ночному зрению.
– Еще немного, – услышал я хриплый нечеловеческий голос. – Установим против входа…
– Да, господин, – проговорил кто-то усталым
– Все верно, господин…
– Ты всегда прав…
– И тогда, – проговорил первый нечеловеческий голос, – мы сметем все на той стороне…
Я пробормотал про себя:
– Прям так и сметете? А меня вы спросили, ластоногие?..
С сильно колотящимся сердцем, а вдруг лук Арианта почему-то сегодня не сработает в этом мире, мало ли что в прошлый раз косил, как серп траву, я вытащил стрелу и наложил на тетиву. Пальцы вздрагивают от напряжения, но заставил себя сосредоточиться, медленно оттянул до уха, поймал взглядом цель и отпустил, после чего уже быстро выхватывал новые, стрелял и хватал еще и еще.
Когда первая с силой ударила одного в грудь и погрузилась по самое оперение, во мне все взвизгнуло от счастья: после вчерашнего так и не придумали защиты, так хоть нападение пусть на уровне…
Остальные стрелы бьют так же сильно и точно. Еще три фигуры рухнули на пол, остальные замедленно выпрямились и начали тупо оглядываться.
Выпустив еще четыре, я торопливо убрал лук, выхватил меч и бросился к упавшим. На груди у каждого на цепочке знак из неизвестного металла. Я быстро сорвал с убитых и сунул в карман, а затем, напрягши все силы, подвинул этот металлический ящик к краю стены. Он скрипел днищем по камням и пытался зацепиться, я сжал челюсти и толкал изо всех сил.
Наконец он завис над краем, качнулся. Я уперся в последний раз, отпрыгнул и, как только он исчез за краем, со всех ног бросился по ступенькам во внутренний двор, пересек освещенное луной пространство и вбежал в темный зал.
За стеной грохнуло гораздо громче, чем должно было от падения даже с такой высоты. Я прислушивался, там раздался приглушенный рев, но исполненный такой мощи, что кровь застыла в моих жилах. Рев стал громче, земля вздрогнула, замок тряхнуло, словно некий великан ухватил его и трясет, как медведь улей.
Дворец наполнился криками, воплями, я отчетливо слышал дикий страх:
– Что случилось?
– Как могло?..
– Нельзя Великому Воителю без обряда!..
– Это не Воитель…
– Это Воитель!.. Бегите…
– Где Посвященные? Пусть остановят…
– Спасите…
– Как он мог пробудиться?
– Бегите!.. Спасайтесь!…
Чей-то мощный голос прокричал, перекрывая все шумы:
– Уйдите с его дороги! Его сейчас никто не остановит. Пусть он отыщет того, кто сумел помешать…
Страшный грохот перекрыл все голоса и звуки. Дверной проем на миг потемнел, с той стороны его закрыла гигантская фигура, затем камни с треском вывалились на эту сторону.
В расширившийся проход шагнул великан. Огромный, в старинных доспехах, не то самнитских, не то пелопонесских, что-то из времен дорыцарских и очень дорыцарских, вдвинулся в пролом и остановился, угрюмый и набыченный, рассматривая зал горящими в прорези шлема глазами.
У меня представление о доспехах неразрывно связано с обликом рыцарей, хотя вообще-то полные комплекты изготавливались и для тяжелой персидской конницы, и для гоплитов Эллады, и для воинов еще более уходящих в древность эпох. На этом гиганте именно древность, досамнитская и еще какая, но страшен для меня в первую очередь ростом, вдвое крупнее меня самого, а еще тем, что это же он, судя по всему, восстал из того гроба.