Ричард Длинные Руки – князь
Шрифт:
Придворные, что прогуливаются по саду, сразу засуетились, кто-то стремится укрыться с моих глаз, кто-то лезет навстречу и угодливо кланяется, я шел, вздернув голову, на поклоны отвечал совсем редко и едва-едва.
У дверей навстречу выбежал Ортенберг, быстрый и настороженный, в светлых глазах блеснула ярость, словно я вот только и думаю, что тайком проверяю его охрану.
— Ваше высочество…
— Сэр Ортенберг, — сказал я отрывисто. — Что-нибудь чрезвычайное?
Он покачал головой:
— Нет, ваше высочество.
— Тогда
По его лицу я понял, что мне надо срочно развернуться, если не хочу быть сбитым с ног. Бобик налетел, весело гавкнул и попытался повалить меня, чтобы покувыркались вместе, я строго прикрикнул, и он тут же сел, выказывая полную и абсолютную готовность повиноваться и делать все, что я велю.
Пока я его трепал и чесал за ушами, конюхи вывели арбогастра. Я вспрыгнул в седло, Ортенберг смотрит непонимающими глазами, я сказал властно:
— Вернусь скоро. Надеюсь, с хорошими новостями. Пока ничего тут не спалите!..
Он вскрикнул:
— Ваше высочество! Вы, что же, даже во дворец не заглянете?
— Когда вернусь, — пообещал я, — с недельку вообще выходить не буду, пока все не разгребу. А пока… так всем и сообщите, вернусь с хорошими новостями, а если здесь у кого что-то будет не сделано — начну спускать шкуры!
К стольному граду Древограду мы мчались через ненастье, дороги залиты холодными осенними дождями, ночами лужи покрываются льдом, однако, судя по глубоким колеям, ведущим к свежему частоколу, жизнь бьет ключом, несмотря на плохую погоду.
Уже вблизи ворот мы обогнали две заляпанные грязью чуть ли не до крыши повозки, на колесах налипла вязкая глина, ее разбрасывает, как фейерверком. Бобик показал лошадям зубы, те с испугу шарахнулись, коляска одним колесом попала в кювет.
Я не стал оглядываться и предлагать помочь выбраться, все мы в чем-то да виноваты, влетел через распахнутые ворота, а там сразу стало видно, что в городе не просто оживление, а необычное оживление. Множество крытых повозок собрались не только вокруг главного терема, Шварцкопф его упорно называет дворцом, но и стоят на всех ближайших пустырях, площадях и даже базарах, охраняемые угрюмыми стражами.
Я подъехал к дворцу шагом, чтоб не приняли за нападение, кто-то из людей вождя узнал, охнул, ринулся ко мне с радостным воплем:
— Ваше высочество!.. Ваше высочество, позвольте вашего коня?
— Можете и собачку, — разрешил я.
На Бобика смотрят с ужасом, как он ни старается выглядеть милым и приветливым песиком, но размеры пугают, это же не корова, что ест только траву.
— Хорошо, ваше высочество, — промямлил самый храбрый. — Чем оно… питает себя?
Я отмахнулся:
— Только покажите ему кухню, а он уже сам покажет, что ест и как ест.
— Ой, нам на такое лучше не смотреть…
— Как хотите. Где мой друг Шварцкопф?
— Сейчас позовем…
С крыльца раздалось могуче:
— А меня звать не нужно, когда появляется его высочество
Шварцкопф спустился по ступенькам неспешно и важно, слишком много народу видит и оценивает, как выглядит и как держится в общении с правителем могучего и опасного королевства Варт Генц.
Я демонстративно обнял его и сказал громко:
— Ну, пойдем в дом, хочу есть и пить, устал за длинную дорогу!
— Буду рад, ваше высочество, — сказал Шварцкопф очень довольный. — Сегодня стоит отдохнуть, а завтра можно и…
Я помотал головой:
— Я отдыхаю быстро, а за хорошо накрытым столом разве не отдых?.. А потом можно и о наших делах. Поговорить, имею в виду.
Шварцкопф быстро сказал двум внимательно слушающим помощникам:
— Слыхали?.. Готовьте зал!.. Ваше высочество, прошу вас сюда…
Похоже, он ждал и готовился. В небольшом и достаточно богато обставленном зале, в основном — головами убитых зверей на стенах и множеством мечей, щитов и топоров там же, уже торопливо накрывают стол, слуги посматривают на меня с жадным любопытством крестьян, увидевших прибывший цирк.
Шварцкопф сам отодвинул для меня кресло, где-то да подсмотрел такой жест, выждал, пока я сел, опустился напротив и уставился мне в рот с жадным любопытством.
К счастью, я достаточно огрубел, уже не стесняюсь, ем почти по-рыцарски, то есть выплевываю кости на середину столешницы или бросаю под стол, вдруг да Бобик прибежит, держусь свободно и бесцеремонно, как и надлежит лорду, которому никто не посмеет указать на плохие манеры, и тут уж если свинья, то свинья всем напоказ.
— Гонцов к вождям послали? — поинтересовался я.
Он хитро улыбнулся:
— Нет.
— Что случилось? — спросил я в предчувствии неприятностей.
Он развел руками:
— Да нет надобности. Вы же сказали, что даете месяц на совещания, переговоры друг с другом, утряску деталей, а потом явитесь выслушать ответ.
— И?
— Вожди уже здесь, — сообщил он. — Кто-то прибыл еще четыре дня тому, а самые последние — вчера вечером. Сейчас вот слух, что вы уже прибыли во дворец, катится по городу!.. Многие увидели вашего красавца коня и чудесную собачку, мне б такую…
— Понятно, — сказал я и незаметно перевел дух. — Собираются?
— Да, — ответил он счастливо. — Когда закончите трапезовать, сразу можно в главный зал, там уже половина мест занята.
— Отлично, — проговорил я, — тогда подавайте сладкое. Не спеша.
Зал заполнен почти весь, я посмотрел в щель, сердце все-таки колотится слишком уж, оно у меня трусоватое, не такое, как я сам, стыдно за него, но тут уж ничего не поделаешь, приходится жить с таким.
Собрались там, как вижу, сильные и суровые люди, стойкие и крепкие, в самом деле только те, кого называем полевыми командирами. Они привыкли решать быстро и жестко, но это не значит, что из таких не вырастают потом главы государств.