Ричард Длинные Руки — курпринц

Орловский Гай Юлий

Я пробормотал:

— Ну, вообще-то ее понять можно.

— Я ничего себе не позволяла!

— Король тоже, — ответил я мирно, — это еще хуже. Стань вы просто любовницей, королева, возможно, и махнула бы рукой, но вот так, гм, все было слишком деликатно и трепетно.

Она вскинула на меня глаза, полные надежды.

— Вы полагаете…

— Как и вы, — ответил я.

— Ваше высочество!

— Полагаете, — заверил я, — это было достаточно явно, что король питал к вам нешуточные симпатии. Возможно, был влюблен.

— Ваше высочество!

Я

вздохнул.

— Однако нам так часто приходится смирять свои чувства перед натиском приличий, условий, обязанностей, долга… В общем, леди Линнетта, если вы хотите, я могу приложить усилия, чтобы вы вернулись ко двору.

Она прижала обе руки к груди и воскликнула с мольбой:

— Только бы это случилось! Я так хочу увидеть короля!

— Вы его увидите, — пообещал я.

— Не могу поверить…

— Хотя ваш король сейчас и переживает трудные времена, — сказал я, — однако он все еще пользуется весьма огромным авторитетом. И лорды королевства ему верны… Ну, я говорю о тех, кто не ушел с Мунтвигом.

Она кивнула и спросила нерешительно:

— Хотите, чтобы я держала вашу сторону… если окажусь снова при дворе?

— Да, — ответил я. — И вы понимаете, что мне нужно.

— Да, — ответила она, посмотрела мне в глаза и добавила с мягкой улыбкой: — Понимаю.

За окном на темном небе уже остро поблескивают звезды, а из-за леса поднялась круглая луна, как некое чудовище, и уставилась на темный мир внизу.

— Ваше высочество, — произнесла она с некоторым смущением, — слуги вам подготовят покои с видом на сад… или предпочитаете с окнами во двор?

Я посмотрел на нее в упор.

— Вообще-то я предпочел бы разделить постель этой ночью… с вами, леди Линнетта.

Она вздрогнула, глаза стали беспомощными, а щеки окрасились нежнейшим румянцем.

— Ваше высочество?

— Мы же теперь сообщники, — пояснил я, — и нам еще многое нужно обговорить и уточнить детали. Сейчас даже не вспомнишь, что мы оба забыли, а в постели могут всплыть важные моменты.

Говорил я деловито и дружески, но румянец на ее щеках становился все ярче, щеки залило пурпуром, жар поднялся к ушам и воспламенил сперва мочки, потом добрался и до кончиков, и они засветились так ярко, став почти прозрачными, что я сквозь них увидел полную луну.

— Ваше высочество…

— Я только предложил, — сказал я торопливо, — ничего личного.

Она посмотрела на меня умоляюще.

— Ваше высочество… Я полагаюсь на вас. Мужчины лучше нас, слабых женщин, знают, что делают… однако… однако то, что вы хотите, это… это нехорошо…

— Я знаю, — ответил я, — но мне хочется знать, в самом ли деле вы готовы на все, чтобы вернуться ко двору и… к королю.

Она сказала умоляюще:

— Я готова на все!

— В самом деле?

Она прошептала:

— Возьмите мою жизнь, но не честь… Если я ее потеряю, то что мне все остальное?

Я посмотрел испытующе, она поднялась во весь рост и стоит передо мной прямая, вздрагивающая, но с бледным решительным лицом.

— Простите

меня, леди Линнетта, — проговорил я, — но мне надо было взглянуть… насколько вы… а также из чего вы состоите. Думаю, королю Ричмонду повезло.

Она вздрогнула, взглянула с недоверием.

— Вы это говорили нарочно?

— Да, — сказал я, — простите меня. Мне король Ричмонд в самом деле нравится, и я не хотел бы, чтобы он поскользнулся… гм… на таком же точно фрукте.

Она вскрикнула в беспомощном возмущении:

— Ваше высочество!

— Мы вас вернем ко двору, — пообещал я. — Более того, затягивать с этим не станем, сие чревато.

— Королева не позволит!

— Правит все-таки король, — напомнил я. — Вы сказали очень хорошо: мужчины лучше женщин знают, что надо делать. И хотя это не всегда верно, но вы почаще говорите это мужчинам, и они будут считать вас самой умной и понимающей женщиной на свете.

— Ваше высочество, — проговорила она жалобно, — если вам удастся помочь мне вернуться ко двору… моя благодарность не будет знать границ.

Я уточнил учтиво:

— Надеюсь, вы не имеете в виду постель?

Она жутко покраснела.

— Ваше высочество… Вы же сами только что показали, что даже не шевельнете пальцем ради такой безделицы.

— Ради такого счастья, — возразил я, — ибо это великое счастье, леди Линнетта, овладеть вами, да еще в постели, а не на бегу в коридоре, как мы могли бы, но не станем. Но вы, как всегда, правы, я по своей простоте не смогу оценить всего величия этого дара, потому предпочту что-то поконкретнее и повесомее.

Она чуть наклонила голову.

— Ваше высочество?

— Король, — сказал я, — человек мягкий. И, увы, подвержен влияниям, что для государственных мужей далеко не всегда благо. Обычно все наоборот. Потому я хочу заручиться вашей помощью, леди Линнетта.

Она распахнула глаза.

— Как?

— Еще не знаю, — ответил я честно. — Есть только ощущение, что получится. Более того, если короля оградить от чужого влияния, он будет прежним королем, что умеет править мудро и справедливо. Вот вы и должны ограждать от всяких честолюбцев… Как это сделать, будем думать.

Глава 12

В комнатке, где постелили мне, я загасил свечу, но луна бесстыдно смотрит в окно, серебристые лучи падают на постель, высвечивая нежное молодое тело созревшей женщины, хотя я увидел бы все и в полной темноте.

И пусть этого не случилось, но воображение подсказывает, что, если бы я чуть-чуть нажал, она бы согласилась на все, только бы я помог ей вернуться ко двору, однако этот вообще-то незначащий пустяк лег бы позорным пятном и на нее, и на меня.

Как сказал пророк: кто соблазнит одного из малых сих, тому лучше жернов на шею и бултых в море. Ради такого мелкого телесного удовольствия испачкать себя на всю жизнь? Хотя я все еще не понимаю, почему таким крохотным шажкам в сторону чувственных удовольствий придается неимоверно огромное значение…