Ричард Длинные Руки – ландлорд
Шрифт:
Малышка вспыхнула, засветилась от радости, но ответить не успела, у нее над головой прогрохотало, как гром:
— Девочка занимается своими делами!
— Чем? — спросил я вежливо.
Женщина круто повернула малышку в сторону, подтолкнула в спину и проревела, как паровозная труба:
— Чем и положено заниматься юной леди! Франсуаза успела на повороте оглянуться на меня, лицо опечаленное, я вздохнул и развел руками. Бедного ребенка заставят заниматься какой-то хренью вроде вышивания крестиком. А она, может быть, прирожденный укротитель драконов. Шмели — только
Когда любовь входит в дверь, твердил я себе упрямо, разум выпрыгивает в окно. Любовь ослепляет, а слепого так легко обокрасть! Хуже того, ворую сам у себя и ничего не могу с собой поделать.
Нет, надо уезжать прямо завтра с утра. Не откладывать. Какая бы погода ни была на дворе.
Исполнившись решимости, я лег на лавку и укрылся одеялом, ночи уже холодные, а на рассвете свистну Бобику и пойдем к нашему Зайчику...
По телу несколько раз скользнули едва слышные волны. Не холода, но и не тепла, а так, словно бы из окна дохнуло ветерком. Но за окном полное затишье, в то же время это странное ощущение. Будь я настоящим рыцарем, хрен бы заметил, а заметил — не обратил бы внимание, не мужское это дело замечать всякие сверхтонкости и утонченности, но сейчас лежал и старался понять свое состояние.
Наконец заранее изготовился к тошноте, закрыл глаза и посмотрел тепловым зрением. Комната довольно темная, только багровые пятна огня в тех местах, где горят факелы, а так все тихо и спокойно.
Сосредоточился и перешел на запаховое. Голова не закружилась, против обыкновения, но лишь потому, что лежу с закрытыми глазами, нет конфликта восприятий. Некоторое время всматривался в странный мир, заполненный кисловато-шершавыми струями, грязно-теплыми фонтанами над обувью, привычными ароматами воззревшей плоти молодых самок, даже увидел смутно размазанные силуэты двух служанок, что приносили мне свежее белье...
Вздрогнул, из стены выдвинулось небольшое полупрозрачное существо, размером с котенка, медленно Прокатилось до стола. Запахи размываются, даже не могу сказать, чем именно пахнет, но слишком слабо, едва вижу, а теплового следа совсем нет. Открыл глаза, тут же голова пошла кругом, бедный мозг пытается совместить противоречащие друг другу картинки, а совместить надо, иначе это шизофрения...
Я удержался от соблазна снова закрыть глаза, осторожно перевел взгляд на то место, где находится существо. Пусто, там нет ничего. Только дрожит воздух, будто мельтешат крохотные комарики. Веки опустились сами я полежал чуть, снова осторожно приоткрыл глаза.
Странное существо уже рядом с ложем, теперь вижу, что у него размытое, словно в белесом тумане, туловище, круглая голова и четыре лапы. Глаза, если это глаза, упрятаны под выступающими надбровными дугами, но там мордочка как мордочка, словно вижу ее через матовое стекло.
Ужасаясь собственной дерзости, я медленно, словно невзначай уронил руку с ложа, подержал миг, затем быстро ухватил зверька за шею, прижав
— Ну что? — произнес я тихо. Сердце колотится так, словно я ухватил за хвост тигра. — Будем признаваться? Что хотел украсть?
Существо все еще дергалось, я вспомнил рассказы о бравых солдатах, что разными хитрыми способами ловили чертей и мелких чертенят, но те черти всегда изображались худыми и костлявыми, как лягушки весной, а этот больше похож на плотный сгусток тумана...
— Признавайся, — повторил я. — Если не хочешь говорить, то ладно, прибью тебя, и на этом покончим. Как предпочитаешь, чтобы я растоптал? Или просто задушить, не выпуская, прямо щас?
Он трепыхнулся пару раз, затем я услышал писклявый голос, почти на грани ультразвука, а может, и в самом деле ультразвук, я даже не знаю точно, в каком диапазоне теперь слышу сам:
— Не дави...
— Подумаю, — пообещал я. — Все зависит от тебя. Кто ты и что ты? Что тебе от меня надо?
— Я сейчас умру, — прошептало существо.
— Почему?
— Не могу долго...
Тельце под моей ладонью начало дергаться, уже не пытаясь вырваться, а как бы в судорогах, я поспешно, хоть и осторожно сунул головой в стену, инстинктивно ожидая услышать слабый треск, как от размалываемой яичной скорлупы.
Голова странного существа вошла с усилием, будто в вязкую смолу, я погрузил его до половины, но придержал за задние лапы. Выждав, вытащил и спросил сразу:
— Полегчало?
Он кивнул, пропищал:
— Я не могу долго...
— А в камне?
— В камне живу, — ответил он.
— Хорошо, — сказал я, — так и побеседуем. Как только станешь задыхаться — скажи. Я дам тебе хлебнуть каменного кислородцу, но, не взыщи, ты мой пленник, я тебя застал на месте преступления...
Он пропищал:
— Я только посмотреть!
— Что, меч в первый раз видишь?
Он пискнул:
— Таких не видел очень давно. Это же из кузницы тех древних людей!.. А они как ушли тысячу лет тому, так никто и не знает, где они теперь...
— Ага, — произнес я обалдело, — ты угадал, меч в самом деле старинный. Если не подделка, конечно.
— Это меч самого Виретонса, — пропищал пленник, — а выковал его великий Гизарм! Он единственный, кто мог говорить и общаться с нами.
— А я?
Он извернулся в моей ладони, пискнул:
— Ты — второй.
Я подумал, выпустил его из пальцев. Он выбрался, еще не веря счастью, торопливо сунулся в стену, скрылся весь. Я терпеливо ждал, наконец он высунул мордочку почти под самым потолком, куда не достану.
— Эй, — позвал он тихонько, — а почему отпустил?
— Если я второй, — ответил я, — то ты сам будешь сгорать от счастья со мной пообщаться.
Он долго думал, поскреб голову коготками.
— Хитрые вы, люди... Вроде и дураки, каких поискать, но иногда такие хитрые...