Ричард Длинные Руки – ландлорд
Шрифт:
— Берегите правый бок, — сказал я, — вы начали открываться, барон...
— Это ложный маневр, — объяснил он с вымученной улыбкой, — вы должны клюнуть...
— Ну раз уж вы его раскрыли, — ответил я, — с моей стороны будет недостойно им воспользоваться.
— А вы плохо защищаете голову, — сказал он.
— Да, — признался я. — Как-то не привык с моим ростом...
Мы снова сошлись и встали, осыпая друг друга изящными ударами. Барон уже заметно устал, я выжидал момент, и, когда он сделал не совсем удачный выпад, я сильным ударом выбил меч из его руки.
Барон
— Сэр Светлый, я сдаюсь!.. Вы владеете мечом просто превосходно.
— Мне было приятно скрестить мечи с таким умелым и любезным противником, — ответил я. — А победил я чисто по случайности, вы споткнулись и выронили меч.
Он поклонился мне, я поклонился ему, он отступил, в толпу несколько разочарованных друзей, а я повернулся к группе рыцарей, что наблюдают с еще большей враждебностью.
— Следующий!
Они переглядывались, опускали глаза, стараясь не встречаться со мной взглядами, а вдруг начну вызывать сам.
— Следующий, — повторил я. — Господа, неужели я должен вызвать?
Саксон приблизился ко мне, на губах двусмысленная улыбка.
— Может, довольно? Вы уже показали себя неплохо.
— Да лучше сразу покончить с этим вопросом, — пояснил я. — А то еще завтра кто-нить восхочет... А мне каждый раз доспехи надевать... Я же нежный, я дамскими кремами пользуюсь! И не люблю железа...
Он хмыкнул, к нам подошел могучего сложения мужчина в бархатном камзоле, массивный и хмурый.
— Я послал за доспехами, — сообщил он. — И, мне кажется, граф Глицин тоже собирается взять в руки меч.
— Подожду, — ответил я любезно. — Дареному коню кулаками не машут.
Он вскинул брови, не поняв, да я и сам не понял, но звучит хорошо и загадочно, оставляя ощущение, что я сказал что-то очень умное, мне понятное, а другим пока нет, подрасти надо.
Раздвигая толпу, как бык стадо овец, вышел массивный рыцарь, поперек себя шире, уже в железе, без щита, но с огромным двуручным мечом. На ходу он легко поигрывал им, перебрасывал из руки в руку, делал длинные и короткие замахи.
— Граф Глицин, — назвался он. — Вы готовы, сэр?
— Начнем, — предложил я. — Мне еще надо успеть до ужина сбить спесь и с ваших сотоварищей.
Он гулко хохотнул и двинулся короткими осторожными шагами. Я с опаской посматривал на меч, тупое лезвие не просечет ни шлем, ни доспехи Арианта, но удар будет не легче, чем если бы огрели бревном. Влупит по голове — в уцелевшем шлеме, на котором ни единой царапины, останутся расплесканные мозги.
Толпа сама по себе подалась в стороны, делая круг шире, уж очень длинный меч у графа, а крутит им, как прутиком... Я сделал осторожный шаг навстречу, не надо, чтобы думали, будто я могу только в пассивной обороне.
Доспех Арианта выглядит чересчур легким, но теперь, когда умею управляться с браслетами, это полноценный доспех, полный, как говорят. Закрывает меня от макушки до пят, я в нем теперь выгляжу рыцарем, а не дикарем. К счастью, никто не знает, что это за доспехи, выглядят они по-старинному скромно, только щит выдает невыпячиваемую мощь владельца: такие стереоскопические рисунки, как бы помещенные
Граф внезапно остановился, взгляд исподлобья пробежал по моим доспехам, остановился на мече. Меч у меня простой, только дурак сразу пойдет с козырного туза, и граф двинулся навстречу, снова поигрывая мечом. Я выждал, противник громаден, но слишком грузен, пузо переваливается через ремень, уже сейчас сопит и задыхается, какой же из него боец...
Я отпрыгнул, едва успев избежать падающего лезвия. Граф бьет быстро, а при его силище стоит раз задеть... на что он и рассчитывает, любому придется туго. Я отпрыгнул снова, третий удар принял на щит, граф взревел и принялся наносить тяжелые удары. Моя рука содрогалась, будто по щиту бьют молотом, но я терпел, лишь сдвигал щит из стороны в сторону, принимая тяжелые удары.
Дыхание графа становилось все тяжелее, слышался сип, вздохи, хрипы, словно легкие превратились в дырявый мешок. Я начал сам наносить удары, стараясь целить в голову, это не бокс, здесь дыхание не собьешь, если бить в корпус, а когда от ударов начинает звенеть в ушах и мутиться в черепе — это и есть половина победы...
Граф хрипел все сильнее, я видел в прорези шлема заливаемые потом глаза. Меч поднимался уже с трудом, граф промахивался даже по щиту.
Я отбил щитом последний слабый удар и сказал негромко:
— Ну что, хватит?
Он прохрипел:
— Сражайся... сволочь...
— Знакомые слова, — ответил я. — Ладно, граф, вам пора отдохнуть.
Я не стал отбивать удара, лезвие его двуручника прорезало воздух и вонзилось острием в твердую землю. Я шагнул вперед, шлем графа глухо звякнул от удара моим щитом, словно надетый на деревянный чурбан. Ноги графа подломились, он рухнул лицом вниз и распластался, широко раскинув руки, как распятый на кресте.
— Унесите, — посоветовал я оруженосцам. — И поставьте перед ним большую миску вина. Можно — корыто. Пусть полакает, малость взвеселится.
Они, испуганно поглядывая на меня, подхватили неподвижное тело и, кряхтя от натуги, потащили в сторону холла.
Пока я переводил дыхание, в круг шагнул тот мужчина, который посылал за доспехами. Теперь он сверкал, как начищенный самовар, блестит шлем, панцирь, великолепные пластины, укрывающие руки до самых кольчужных перчаток, сияют даже покрытыми стальными пластинами сапоги, не говоря уже о металлических кольцах, плотно облегающих ноги.
— Барон Байер, — представился он.
Глаза его пробежали по мне уже несколько по-иному: оценивающе, принимая в расчет то, как просто закончился поединок с предыдущими противниками.
— Вы умеете драться, — заметил он.
— Разве? — удивился я. — Откуда видно?
Он усмехнулся.
— Видно. По вашему... отношению к схватке.
Я не понял, но он уже обнажил меч и пошел ко мне, слегка пригнувшись и расставив локти. Я закрылся щитом и принял первый таранный удар на него, затем скрестили клинки. Некоторое время давили друг на друга, стараясь пересилить, но, как только я ощутил, что барон вот-вот сдастся, я ослабил натиск и отпрыгнул.