Ричард Длинные Руки — ландлорд
Шрифт:
— Вы намерены скоро покинуть замок?
Она спросила нейтральным голосом, но если раньше на щеках время от времени вспыхивал румянец, то сейчас щеки стали бледными, как полотно.
Я буркнул:
— Шутите? Хороший хозяин в такую погоду собаку во двор не выгонит... После дождя дороги развезло. А вот завтра уже можно. Или вы готовы выпереть меня прямо в ливень?
Она сказала торопливо:
— Нет-нет, сэр Светлый, вы не так поняли! Как только дождь пройдет, лорды хотят устроить праздник. С турниром, стрельбой из лука, различными соревнованиями...
Я
— Нет, — сказал я и сам удивился, как твердо звучит мой голос. — Я не участвую в таких мероприятиях.
— Странно, — ответила она быстро, — у вас все шансы выйти победителем. Я-то знаю... Во всяком случае, сэр Светлый, мне очень не хочется, чтобы вы уезжали. До соревнования.
Она смотрела мне в лицо, запрокинув голову, в глазах — страдание, я ответил молча, что, если останусь, оба страдать будем во сто крат больше и сильнее. И я не готов остаться и жить-поживать, добро наживать, и ты с твоей гордостью и независимостью не поступишься ни каплей своей свободы в управлении землями и замками. И даже если де будет посягательства на твои свободы, все равно увидишь в чем-нибудь и ни за что не согласишься на вторые роли.
Мы оба разомкнули взгляды и сделали по шагу назад, как одинаковые по силе противники, выходя из клинча.
Глава 5
Граф Росчертский со своими рыцарями остановился на расстоянии, чтобы не слышать наш разговор, но за нами следит неотрывно, как и его свита. К ним подошли еще, и леди Беатриса глубоко вздохнула, возвращаясь в наш мир, где все очень непросто.
— Жаль, — произнесла она контролируемым голосом. — Просто жаль.
Я поклонился.
— Мне тоже. Я сейчас прошу позволения удалиться, у меня был тяжелый день.
— Сочувствую, — ответила она холодновато.
— Может быть... ночь будет лучше?
Она скривила губы, голос прозвучал так, словно сперва сотню миль пронесся с северным ветром над вершинами северных гор:
— Говорят, вы спите, как бревно.
— Враки, — возразил я. — Вы проверьте, проверьте!
— Только об этом и мечтаю, — фыркнула она.
— Тем более, — сказал я горделиво и красиво выпрямился, уперев кулак в бок и подав одно плечо вперед. — Я совсем не против, чтобы ваша мечта осуществилась.
Она закатила глаза, на личике отразилось такое отвращение, что я ощутил во рту привкус свежевыжатого лимона.
— Вы просто несносны, — сообщила она. — И отвратительны. Я понимаю, служанки не могут отказаться...
— Почему? — спросил я с интересом. — Могут.
— Но вы им платите, а для них это большие деньги...
— Плачу, — согласился я. — Зато никому ничего не должен! Расплатился — и все. Это же здорово, когда с женщиной удается расплатиться всего лишь деньгами!
Она прищурилась.
— А чем же платят еще? Я покачал головой.
— Леди, что за наивный вопрос? Как там в балладе: «...дурак растранжирил деньги, веру и честь, но леди вдвое могла бы съесть, но дурак
В ее глазах плясали опасные искорки, щеки побледнели.
— Сэр Светлый, мне все чаще кажется, что вы просто мерзавец. Очень холодный, расчетливый мерзавец!
Она резко повернулась и ушла, но я все же успел заметить блеснувшую слезинку в уголке ее глаза.
Эхо каблучков давно затихло, но я продолжал стоять, чувствуя горечь и ядовитый стыд. Холодный, расчетливый мерзавец... Хуже всего, что и сам все чаще чувствую себя им. И хотя мои моральные устои допускают весьма широкое толкование любого понятия и мерзавец у нас давно не мерзавец, как сволочь не сволочь, предатель не предатель, а демократ так и вовсе почти не ругательство, но все равно по-старинному чувствую себя говном, и хотя мои познания говорят, что говно из тех же атомов, что и розы, однако познания — одно, ощущения—другое...
Саксон повернулся, заслышав мои шаги, я ощутил внимательный ощупывающий взгляд.
— Что-то случилось, сэр Светлый?
— Да не особенно...
— А то лицо у вас. Не все нравится?
— Нравится, — ответил я со вздохом. — Даже слишком. Но пора ехать дальше. Думаю, завтра с утра и выеду. Конь и собачка уже отдохнули.
Его взгляд не оставлял моего лица, голос прозвучал чуть тише:
— А леди Беатриса... как отнеслась?
— К моему отъезду? А зачем ей сообщать? В ее замок постоянно приезжают рыцари, так же постоянно уезжают.
Он помедлил, проговорил с колебанием в голосе:
— Не знаю. Мне казалось, вам стоило бы сообщить о своем отъезде. О предстоящем отъезде. После того как вы вернулись с той злосчастной охоты, леди Беатриса вас... выделяет.
Мне показалось, что он хотел сказать что-то другое, но лицо начальника дворцовой стражи оставалось строгим и неподвижным.
— Да, — согласился я. — Сейчас вот она назвала меня холодным и расчетливым мерзавцем. Хуже то, что она не промахнулась! Я любуюсь собой, а сам как-то незаметненько стал этим самым... ну, чем она сказала. Только что чувствовал себя героем на белом коне, а потом вдруг бац — говно на черном! Но самое обидное, что попала точно. Я в самом деле как-то незаметненько, охраняя себя любимого, из белого стал серым, а из независимой личности... мелким человечком. Собственно говном.
Он слушал молча, взглянул пару раз исподлобья.
— Сэр Светлый... Вы сейчас совсем другой человек. Но вы уверены, что, уехав, перестанете быть тем... кем вы себя назвали?
— Надеюсь.
— Значит, это связано с леди Беатрисой.
— Саксон, ты слишком проницателен для начальника дворцовой стражи.
— Спасибо, сэр. Я лично прослежу, чтобы вам собрали в дорогу все припасы, положили лучшее одеяло.
— Надеюсь, — сказал я с горечью, — она будет счастлива с виконтом... Как же, молодой и красивый, домосед, любит кошек, воевать не любит...