Ричард Длинные Руки – лорд-протектор
Шрифт:
– Думаете? Граф очень предусмотрительный и осторожный человек. Все его победы приписывают только беспримерной отваге, но это мнение оставим сэру Растеру. На самом деле граф готовился ко всем сражениям всегда очень тщательно. Уж я-то знаю.
Я умолк, барон деликатно не торопил с ответом. Растер бы уже предложил напасть и сокрушить, сломать рога, сжечь, разорить, ограбить, изнасиловать, вывезти все ценное, сровнять с землей, но сейчас случай явно не тот, нет смысла даже рассматривать варианты прямого нападения небольшим отрядом.
– Леди Лоралея уже в
– Приведете войско? – спросил он и поморщился.
Я ответил прямым жестким взглядом.
– Я перед отъездом уже отдал все необходимые… да, распоряжения.
– Ох, – вырвалось у него.
– Надо, – ответил я жестко, хотя в душе шевельнулись протест и некое смутное ощущение, что делаю нечто неверное. – Я не позволю!.. Мне плюнули в лицо! Я просто должен.
Он вздохнул, ответил нейтральным голосом:
– Как скажете, мой лорд.
– Барон, – сказал я раздраженно, – я хочу, чтобы вы были на моей стороне!
– Я на вашей, милорд.
– Вижу, – прорычал я, – как на моей… неужели не понимаете, что я не могу иначе!
Он развел руками.
– Простите, мой лорд, но не мне судить. Я старался не попадать в такую ситуацию.
– Вот-вот, – сказал я злобно. – Вы не представляете, барон, что у меня внутри! Я и так терплю, не даю вырваться этому вулкану, что готов сжечь полмира!
Он поклонился.
– Да. Гм… Ладно, будем действовать, раз уж другого выхода нет. Сейчас с мест поднялись лорды, которых вы созываете к Хребту. Надо подумать, как их использовать… В смысле, кое-кого стоит перехватить по дороге и повернуть сюда. Дескать, небольшая разминка перед Большим Вторжением.
Я посмотрел на него хмуро.
– Барон, что за Большое Вторжение?
Он вяло отмахнулся.
– Сэр Ричард, хватит. В смысле, хватит таиться так по-детски. Все, кто знает о вашем Тоннеле… в смысле, что фактически уже прорыт, понимают, зачем стягиваете к нему войска.
– А если только для защиты от вторжения войск Кейдана? – спросил я.
– Хороший ответ, – похвалил он. – Только все понимают, что еще лучше, если противника вообще сюда не впускать. А если учесть, что другой конец выходит в герцогство Брабант… где вы прямой наследник, то еще удобнее укрепить нашими войсками само герцогство. Это настолько просто, что поймет даже… в общем, поймут.
– Расскажите о Ришаре, – попросил я. – Я знаю только, что он герой сражений и великий полководец. Но у меня о нем впечатление сложилось, как о неистовом рубаке, отважном и удачливом, за которым рыцари идут в огонь и в воду. Вы же говорите…
Он кивнул.
– Да, он великий полководец. Но, как уже говорил, человек очень осторожный и расчетливый. Что не исключает его личной храбрости, конечно. Такое редкое сочетание и позволило ему одерживать победу за победой… Сейчас он, можно сказать, занялся тем, чем всегда хотел заниматься: своими лошадьми.
– Кони у него удивительные, – пробормотал
– Да, – подтвердил барон. – Вообще-то у многих есть что-то редкое, вон у барона Кратаурвица живет говорящая птица, у виконта Бубервиля в замке появляется огненная ящерица и врачует его, когда виконт упивается до посинения. В замке Трояндера зимой всегда жарко, а летом – прохладно, так что камины там заросли паутиной. У сэра Терпуга в замке подвал, где раз в неделю появляется бочонок с прекрасным вином, а лорду Сен-Дени не требуются светильники, замок освещает себя сам… Однако вы правы, кони графа Ришара – самое заметное для всех…
Он говорил, я внимательно слушал, а в мозгу параллельно выстраивались в законченную мозаику разрозненные сведения. Граф Ришар – это не простоватый и честный сэр Растер, который весь на виду, у Ришара два лица: одно для публики, другое для зеркала. Зело хитер, как сказал бы отец Дитрих, то есть действует чисто по Священному Писанию, там Христос сказал своим последователям: будьте кротки, как голуби, и мудры, как змеи. Когда ему предложили гроссграфство, предпочел остаться просто крупным и могущественным лордом, известным героем многих войн, который сейчас на покое занимается своими удивительными лошадьми.
Ощетиниваться он начал, когда увидел, что я даже не пытаюсь делать вид послушной куклы в руках сильных мира Армландии. Слабого гроссграфа, да хоть короля, без армии или с крохотной личной охраной с удовольствием держали бы на троне. Кланялись бы почтительно, клялись в верности, прекрасно сознавая, что в любой момент могут сместить и заменить другим. Это и есть свобода, как они считали, что вообще-то верно: человек должен зависеть только от законов, а не от рулевого у власти. Разница у нас только в том, что сэр Ришар и другие лорды людьми считают лишь себя, владетельное рыцарство, а я в людство включаю еще и третье сословие: купцов, старейшин-ремесленников, книжников…
Но для этого сперва придется сосредоточить максимум власти в своих руках, чтобы переход сделать быстрее и безболезненнее. Если рассуждать трезво, что мне сейчас никак не удается, граф Ришар сыграл мне на руку: есть повод обрушиться на него со всей благородной яростью оскорбленного мужчины. Рыцарство меня поймет и простит некоторые шероховатости зачистки в первые дни после захвата владений Ришара.
Жаль только, что как раз рассуждать трезво и не удается. У меня дрожат губы, прыгает нижняя челюсть, как только вспомню леди Лоралею, а сердце начинает колотиться, как озверевшая мышь в тесной клетке.
Барон Альбрехт с тремя всадниками ехал молча сзади, а я рассматривал приближающуюся крепость. Великий полководец мог бы обойтись вообще без стен, как вон спартанцы гордо отвечали, что их города защищает доблесть, а не стены, однако граф Ришар, как теперь знаю, человек осторожный и предусмотрительный.
Огромная и очень высокая крепость расположена на узком клине, с двух сторон пропасти, а с третьей бурная река с отвесными берегами. Такую твердыню невозможно окружить, но у осажденных тоже нет шансов отступить.