Ричард Длинные Руки – лорд-протектор

Орловский Гай Юлий

Пару раз проскочило нечто темное, я заставил Зайчика вернуться, но это оказались застывшие потеки, похожие на черную смолу. Так повторилось еще трижды, я всякий раз добросовестно осматривал, но всегда оказывалось, что принял желаемое за действительное.

Зато на пятый раз сердце застучало учащенно: в стене щелкнуло, открылось окно, в которое сразу же ринулся Бобик. Окно превратилось в глубокую нишу, а та в коридор, а дальше…

Шарик света поплыл в центр помещения, высвечивая странные агрегаты. Я пересилил себя и сделал осторожный шаг. Вспыхнул яркий солнечный свет,

на миг я ощутил себя на пляже, даже воздух чистый, влажный и чуть солоноватый, но под стенами силовые установки, только под одной – стол, два стула и разные предметы в беспорядке на столе.

Осторожно, словно по минному полю, я подошел к столу и собрал все в походный мешок. Потом, когда вернусь, продумаю систему транспортировки. Чтобы на одном конце тоннеля садились в вагон, двери запираются на замок… в целях безопасности пассажиров, понятно, а отпирают только по прибытию на другой конец.

Тоннель имею право посещать только я, как его единственный владелец. А замки нужно продумать надежные. А то найдутся умельцы, что восхотят рискнуть и попытаться порыться здесь, ведь жизнь не дорога, когда нет приключений.

Зайчик укоризненно фыркнул, мол, и что нашел, я ласково потрепал по шее.

– Кое-что, кое-что… Разбираться поможешь?

Он тряхнул гривой, я вскочил в седло, свет послушно зажигается впереди, Тоннель как-то чувствует наше приближение и приноравливает свои энергосберегающие к темпу нашего черепашистого передвижения.

Бобик исчез далеко впереди, свет зажигается и для него, хотя он как раз мог бы обойтись, затем мы увидели его в спину сидящим, как огромный хомяк.

Смотрел он на груду, перегородившую дорогу. Зайчик с разгону затормозил с таким рвением, что буквально сел на круп. Бесконечный, как уже казалось, Тоннель резко оборвался. Я подсознательно ожидал увидеть раскатившиеся далеко по полу камни, глыбы, а за ними пологую россыпь, что неспешно поднимается к потолку, однако Тоннель перегородила страшная каменная стена в прошлом расплавленного и быстро застывшего камня.

Чудовищный жар звездных температур в те древние времена сжег верхний слой еще на вершине Хребта и превратил в жидкость слои ниже. Этот тяжелый поток несся, прыгая по склонам, воспламеняя их и остывая сам, а в тоннель все это обрушилось уже вязкой, как мед, массой.

На полу от той стены к нам мелкими волнами идут застывшие потеки, похожие на темную наледь у деревенского колодца. Их почти не замечаешь, потому что сам тоннель неожиданно и страшно перекрыт… нет, залит жидким камнем, превратившимся в монолит.

– Сколько же долбить? – проговорил я с трепетом в голосе. – Такая пробочка может быть длиной в десятки ярдов… А то и сотни…

Бобик побегал от стены к стене, Зайчик вскинул уши и вздрогнул, когда Пес тоскливо завыл. У меня мороз пошел по коже, торопливо схватил пса за голову, заглянул в глаза.

– Что с тобой?

Белки быстро наливались кровью, внутри глазных яблок вспыхнуло грозное пламя. Я гладил, чесал за ушами, прижимал голову к своей груди. Пес не реагировал на ласковые успокаивающие слова, я слышал как в его груди растет грозный рык, но я тискал его, стараясь отвлечь от какого-то

наваждения прошлого, чесал так, что шкура трещит, и рык стал медленно затихать.

Когда он убрал голову, глаза все еще оставались багровыми, но жуткий огонек исчез.

– Все, – сказал я поспешно, – насмотрелись, пора домой!

Зайчик подставил бок, я взобрался в седло. Бобик побежал за нами, но часто оглядывался и отставал, чему удивился даже все повидавший арбогастр.

После долгой бешеной скачки едва не врезались в стоящий на путях атомовоз, а потом Бобик слишком близко пробежал у стены с настроенными на него сенсорными датчиками, и там моментально распахнулись двери. Наконец впереди вспыхнул ослепительный свет и понесся навстречу, как огонь полыхающей кометы.

Мы выметнулись из Тоннеля, Зайчик заржал и опустил голову, щурясь от яркого солнечного света.

Я оглядел замерших в ожидании людей. Вперед протолкался мастер Маргулер, бригадиры и даже те камнерубы, чья смена сейчас должна спать.

– Я прошел Тоннель до самого конца, – сказал я четко. Уточнил: – Там, правда, все завалено. Как было и здесь. С одной стороны вам будет легче долбить, мимо не продолбите…

Мастер Маргулер сказал хмуро:

– Но вывозить камни придется сюда.

– Да, – ответил я. – В этом и проблема. Но, как я знаю, добавочные повозки уже заказаны.

– Понадобится много, – сказал кто-то. – Там везде можно в два ряда? Телеги разойдутся?

– Вполне, – заверил я. – Хотя в одном месте я там повозку оставил… ну, свою, особую. Когда Тоннель откроем, попробую запустить. Сейчас она загораживает, да. Придется останавливать телегу с камнями и перегружать на другую…

Он сразу же спросил:

– А как первую перетащим на ту сторону, если, как изволили сказать, та ваша повозка загораживает дорогу?

Я почесал в затылке.

– Да, не подумал.

Один из рабочих предложил:

– А по частям? Разберем телегу, а на той стороне соберем. Лишь бы волов провести…

– По одному пройдут, – сказал я, – спасибо за подсказку! Тут, правда, их еще много понадобится. Так что думайте головами, вы же третье сословие, вам надо выбиваться в люди с помощью мозгов, а не острых мечей и безумной отваги.

Глава 14

Я жадно хлебал горячий кофе в маленькой комнатке в бараке, которую отгородили для меня, напрягал мозги, стараясь заранее просчитать все возможности, где выиграю, и успеть увидеть беды, которые на меня обрушатся с открытием этого Тоннеля.

Великие возможности приходят ко всем, но многие даже не знают, что встретились с ними. Я вроде бы наконец-то понял… Надо только воспользоваться тем, что могу, но опять же… как и всем, мне жаждется нравиться всем. Да, по возможности, всем. Даже недоброжелателям. И всем лордам Армландии. Тем более гордым и независимым.

Но сейчас я начал делать то, что должен, и от меня могут отвернуться как все мои друзья, так и те, кого хотел бы заполучить в друзья. Конечно, очень хочется остаться чистеньким, а грязное дело чтоб само собой как-то, но сделалось. Или кто-то сделал.