Ричард Длинные Руки – майордом
Шрифт:
Боудика все так же в гробу, прекрасная и обольстительная, хотя и не в моем вкусе. Дело не в вампирности, но чересчур изысканные фотомодели меня не заводят. Мне больше по вкусу смешливые дурочки, с ними проще.
Она вскинула на меня испуганный взгляд, смотрю слишком уж мрачно, я сел рядом и буркнул:
– Это не к тебе. Там снаружи поцапался.
Она задержала дыхание, когда моя рука коснулась рукояти меча, но я снял его осторожно и сунул в ножны.
Она спросила робко:
– Можно мне встать?
– Зачем? –
– Одеться, – прошептала она. – Но если мой господин желает насладиться мною сразу же…
– Ага, – сказал я саркастически, – прямо в гробу, чтобы уж далеко не ходить! Вылезай.
Она поднялась легко и грациозно, по мановению ее руки отодвинулась плита в стене. Открылась куча платьев, я мрачно наблюдал, как она неспешно перебирает тряпки, случай особый, надо подумать, от выбора одежды тоже что-то зависит, а я смотрел в ее изящную спину с не такими уж и узкими бедрами, как казалось в гробу. Да и ягодиц там было не видно, а сейчас смотрю, ого-го, мама не горюй, это же надо, какие сочные, словно взбитые сливки…
Платье она выбрала, конечно же, черное, так и знал, повернулась ко мне, держа его на весу, и спросила умоляющим голосом:
– В такое можно?
– Можно в любое, – проворчал я, – мужчинам все равно.
Она перехватила мой взгляд, устремленный на ее торчащие груди, но не рискнула даже улыбнуться или как-то показать, что заметила мой слабый интерес, а я опустил взор, но сразу же зацепился им за треугольник черных и блестящих, как кольца кольчуги, волос.
– Спасибо… – сказала она тихо. – Тогда я его надену?
– Ага, – сказал я нервно, – одевай, одевай… даже надевай, мне все равно.
Она вскинула руки с платьем, затем оно скользнуло, темное и бесформенное, как непроглядная ночь, закрывая ее мраморно-белую кожу. Исчезло лицо, плечи, потом платье застряло, на самом деле узковато, а не бесформенно, я тупо смотрел, как она влезает в него, энергично двигая сперва плечами, потом задом, похожая на бегущую ящерицу, лицо все еще закрыто, зато особенно ярко видна нижняя часть живота, темный треугольник волос разросся на белоснежной коже и словно бы шевелит колечками…
Я задерживал дыхание, пока платье не скользнуло почти до пола. Изумительные ноги исчезли в черноте, зато открылись белоснежные лицо и плечи. Я жестом усадил ее там же на край гроба, лицо все еще напряженное, в глазах то и дело проскакивает страх.
– Инквизиция о тебе знает, – сказал я напрямик. – Нет-нет, вешаться еще рано, успеешь. Я должен был сказать, потому что у паладина с церковью одни цели. Так что с этим улажено. Сложнее с другим…
Я умолк, подбирая слова, она спросила робко:
– С чем, мой господин?
– Что мне с тобой делать, – сказал я откровенно. – Глупо как-то… Это потому, что сейчас я дурак. Местами я умный, это когда надуваю щеки, а еще когда приказываю, чтобы
Она смотрела серьезно и внимательно. По мере того, как понимала, что немедленная смерть отступила, лицо ее становилось строже, ярче. Глаза расширились, удивительно широкая сетчатка захватывает почти целиком глазное яблоко, тонко вырезанные ноздри подрагивают, а губы раздвинулись, показывая удивительно белые, ровные и совсем не вампирьи зубы.
– Понимаю, – ответила она негромко. Мне даже почудилось сочувствие. – Клянусь, что постараюсь доставлять тебе, господин, как можно меньше хлопот. Словом, как скажешь, так и будет.
– В той комнате, – сказал я и указал на дверь, через которую пришел, – было много всякой всячины… Тебе это было очень нужно?
Она кивнула.
– Там все уничтожено?
– Да.
– И даже…
– … и даже огр, – договорил я. – Ты имела в виду его?
– Да, – прошептала она. – Вот уж не думала…
– Нам нет преград, – сказал я безжалостно, – ни на море, ни на суше.
– Узнаю святую инквизицию, – прошептала она. Плечи ее зябко передернулись. Она выглядела жалобной и потерянной. – Спасибо, что не дали им войти сюда.
– А что ты можешь без тех… снадобий?
Она пожала плечами.
– Почти ничего.
– Но что-то можешь?
– Очень мало.
– Например?
Она вскинула на меня внимательный взгляд темных глаз с их удивительно широкой радужкой, что приводит меня в трепет.
– Из недоступного простому человеку?
– Ну да!
– Могу летать, – сообщила она просто. – Конечно, только ночью. Больше ничего.
– Ну да, – сказал я. – А загрызать?
Она слабо пожала плечами.
– Это могут и другие женщины. Только у них клыки короче.
– А у тебя? А ну покажи.
Она послушно раскрыла рот. Зубы, как уже заметил, ровные, красивые, хорошо подогнанные и такие белые, что почти белее ее кожи. Клыки такие же, как и у всех. У меня и то длиннее.
– Они что, – спросил я, – выдвигаются?.. В каких случаях?
– Когда очень голодна, – ответила она послушно, – и еще надо, чтобы жертва была совсем рядом. Чтобы я слышала движение крови в артериях. Тогда во мне поднимается некая безумящая волна, что-то меняется, я все вижу иначе…
Глава 10
Она виновато замолчала, но я не стал обличать, как пособницу Сатаны, что сделано, то сделано, у меня тоже в особых случаях, когда послушная самка рядом, начинается усиленное движение крови в артериях и в других местах. И тоже… да, некая волна, всплеск гормонов и все такое. Может быть, даже зубы вырастают хоть на миллиметр, но как-то не до измерений было.