Ричард Длинные Руки - монарх
Шрифт:
Комната не намного больше предыдущей обманки, но стоит посмотреть, как разом распахнули рты и застыли в восторге Норберт и Альбрехт, чтобы понять: даже в них все еще живы мальчишки, восторгающиеся дивным и прекрасным оружием.
На стене напротив тесно от множества мечей, двуручных и полуторных, меньшего размера не признаю, кинжалов и топоров. Все не поместились, захватив и половину соседней, во всей красе разнообразные щиты. Третья стена занята развешанными кольчугами, чародейскими, волшебными и просто магическими, там же всевозможные наплечники, налокотники, наручные и ножные щитки.
А на двух столах ларцы и шкатулки, среди них почти нет украшенных драгоценностями, но от каждой веет тысячелетиями и тайнами. Там же на столе и прочие непонятные для обоих штуки, только я знаю, что это Комья Мрака, Небесные Иглы и Костяные Решетки, но о других понял только то, что в них есть мощная магия, извлечь которую пока что не удалось никому.
Альбрехт проговорил потрясенным голосом:
– Ваше Величество…
Я поморщился, ответил с холодком:
– Мое наибольшее богатство. К сожалению, здесь все только для убийств. Однако мир пока таков, убийство вовсе не убийство, если защищаешь жизнь, честь, доброе имя, своих близких, родину и Отечество, полковое знамя, библейские заветы, этические принципы, либеральные ценности, демократию, социальные завоевания, невмешательство в личную жизнь, права простого человека, права на иммиграцию, на труд, образование и право голоса, за равноправие полов и религий, морально-этические ценности… и много-много чего еще. Так что, увы, оружие необходимо.
Норберт пробормотал:
– Думаю, оружие будет необходимо и в Царстве Небесном…
Альбрехт изумился:
– А там зачем?
– Охранять же кто-то должен, – ответил Норберт. – Вы будете райские розы нюхать и на арфе играть… представляю это зрелище, а мы будем охранять. От всяких посягателей.
– Сами играйте, – огрызнулся Альбрехт. – Ваше Величество, какой меч мой? Или все мои?
– Сэр Норберт, – сказал я, – ваши люди лучше всех освоились во дворце. Пусть отыщут и принесут ящики… соответствующей длины, вообще нужного размера. И следят, чтобы граф не спер. А то что-то он как-то неровно дышит.
– И глазки, – сказал Норберт, – какие-то блудливые.
– Да, – согласился я, – и глазки.
Альбрехт, не слушая гнусные выпады, медленно прошелся вдоль стены, ахал и цокал языком, наконец сказал с придыханием:
– Ваше Величество… с этим арсеналом можно стать королем…
Норберт хмыкнул, Альбрехт понял, чуть смутился, но тут же сказал уже деловым тоном:
– В руки брать можно все?
– Ящики пусть поставят в соседней комнате, – распорядился я. – А вы все это осторожно поснимаете со стен и так же осторожно перенесете в ту комнату, там уложите в ящики, предварительно постелив туда мягкую ткань. Это чтоб мечи не поцарапало деревом, как вы понимаете, такой вот я умный. А со стола соберу сам, к тем штукам вам прикасаться опасно.
– И… куда? – спросил Норберт.
– В левый флигель, – сообщил я. – Там будем до тех пор, пока не придумаем что-то получше.
Альбрехт сказал с нервным смешком:
– Лучше
Я не успел сообразить, что он имеет в виду, как Норберт буркнул:
– А вдруг Его Величество способен вырастить не только маяк, но и дворец?
– Не надо, – отрубил Альбрехт. – Сами понимаете, почему.
Норберт кивнул.
– Понимаю. Ладно, пойду распоряжусь насчет ящиков.
Он вышел, Альбрехт все еще осторожно бродил вдоль стен, рассматривал, чуть ли не целовал, но прикоснуться не осмеливался.
Я сказал с укором:
– Граф… я бы все эти штуки для убивания людей сменял на одну, воскрешающую их!
Он улыбнулся.
– Увы.
– Или хотя бы такую, – сказал я, – чтобы строила дома, а не жгла. Да ладно, что строила, хотя бы ремонтировала… Вот смотрите, целых пять штук, каждая может издали сжечь дом или сарай с зерном, но ни одной…
Он помрачнел.
– Сэр Ричард… вы задаете слишком детские вопросы. А на них отвечать труднее всего. Поверьте моему опыту. А эти сундуки… куда?
– Большие вынесут наши ребята, даже вам могу доверить, если руки не кривые, а ларцы и всякую мелочь со стола – я. Другим браться, как уже сказал, но могу повторить, я терпеливый, опасно.
Через полчаса все оружие и доспехи погрузили в ящики, тщательно приколотили крышки, да не узрят посторонние, Норберт и Альбрехт, не доверяя никому, сами взяли по ларцу, еще два сундука я велел нести за нами.
Когда спускались по лестнице, придворные уже шушукались и показывали пальцами. Слуги распахнули перед нами двери, мы вышли во двор, до левого флигеля около двухсот ярдов, но мы едва успели пройти треть, как за спиной раздался требовательный крик:
– Стойте!..
Я оглянулся, по ступеням следом за нами сбегает чуть ли не вприпрыжку, теряя всякое достоинство, герцог Алан де Сен-Валери, весь растрепанный, взволнованный, негодующий.
– В чем дело? – спросил я холодно.
Он обогнал нас, встал на пути парней с ящиками и раскинул руки.
– Стойте! Это имущество королевского двора!.. Вы совершаете воровство у его величества!
Я сказал зло:
– Герцог, успокойтесь. Это мое личное имущество. Можно сказать, носимые вещи. У нас с его величеством все договорено.
– Нет, – вскрикнул он. – Пока я не услышу от его величества это лично, я не позволю расхищать его вещи. Не сомневаюсь, что вы похитили самое ценное!
Из здания начали выходить уже группами, на крыльце не помещаются, сходят опасливо по бокам, окружая нас полукольцом.
– Тогда бегите к его величеству, – велел я.
– А вы тем временем улизнете?
– Герцог, – сказал я, уже закипая, – выбирайте выражения.
– А если вы не выбираете… действия?
Далеко впереди ворота сада широко распахнулись, по четверо в ряд показались рослые всадники на крупных боевых конях, все в доспехах вестготской выделки, впереди рыцари, следом тяжелая панцирная конница.
Сердце мое радостно стукнуло, Ордоньес перевез первыми тех, кто больше всего и нужен.
– Перестаньте, герцог, – сказал я, – не хочу с вами ссориться.