Ричард Длинные Руки – монарх
Шрифт:
Он спросил грустно:
– А как?
– А кто у нас мыслитель? – спросил я. – Вот и думай, гугли. Твое имя, как я нарыл в памяти, означает десять в сотой, что есть единица со ста нулями. Это цифра такая! Если собрать все-все на свете, включая элементарные частицы до последней штуки, то наберется примерно на полгугла. Так что тот, кто дал тебе такое имя, возлагал на тебя надежды! Я тоже возлагаю.
Он вздрогнул.
– Что?
– Не бойся, – сказал я, – только надежды.
Он втянул голову в плечи.
– Точно?
– Ну разве что самую малость, – заверил я. – Поможешь мир спасти, ты же мыслитель, а он тебя отблагодарит полным забвением, зато прославит Чингисхана, что ухитрился убить миллион человек…
Он вздохнул.
– Неужто в самом деле не заглянете в маркизат?
– После победы, – сказал я твердо, подумал, уточнил: – Не зарекаюсь, мало ли что, но только если по делу. А просто к моим женщинам… нет, хотя и хочется до свинячьего визга.
Он сказал с уважением:
– Вы железный человек, сэр Ричард. Я же знаю, какие у теплокровных буйные страсти и пожар в крови!.. С таким бороться, признаю, надо иметь стальную волю.
– Я такой, – ответил я. – Надеюсь. Хоть временами… В какие-то критические дни. Знать бы еще в какие. В общем, как только мы сумеем…
– А сумеем? – спросил он трусливо.
– А что нам остается? – ответил я. – Гугол, мы же герои! Вот сопли вытрем и пойдем спасать мир. А потом штаны сменим, только и всего. Ты на всякий случай возьми в запас две пары. Вдруг придется менять чаще.
– Три возьму, – пообещал он, – но все равно не пойду!
– Тогда зачем брать?
– А чтоб не сразу отказываться, – объяснил он, – то будет явная трусость, а вот если как бы после долгого колебания и взаимоисключающих раздумий.
Я покачал головой.
– Тоже меняешься, Гугол! Но мы больше за другими замечаем… Это хорошо, растем, значит.
– Только бы не вниз…
– Во все стороны, – сказал я с твердостью. – Мы же разносторонние?
Он сказал слабо:
– Ой, я не хочу быть разносторонним. А то есть такие стороны…
– Все стороны нужны, – заявил я. – По крайней мере, для выживания вида и личности. Нашей личности, а остальные пусть идут лесом. Ладно, Гугол, мне пора.
Он вскочил.
– Я вас провожу!
– До самого севера? – спросил я насмешливо.
Он опасливо помотал головой.
– Я не оставлю башню. А вдруг она меня обратно не пустит?
Я засмеялся, но улыбочка стерлась, когда с кряхтением поднял ящик. Вместе спустились на первый этаж, двери распахнулись, я вышел с трофеями в руках на залитое ярчайшим солнцем пространство, а Гугол словно запнулся в дверном проеме.
– Прощай, Гугол! – сказал я. – Серфик, ты меня слышишь?
Через мгновение перед моим лицом заблистала искорка, тоненький голосок пропищал:
– Да, мой господин!
Гугол опасливо отступил на шаг, все еще держась за
– Вызови кого-нить, – сказал я, – кто поднимет этот ящик и понесет за мной. А лучше, если и меня тоже.
Гугол на всякий случай отступил еще на два шага.
– Плантагенета? – спросил Серфик.
– Нет, – ответил я, – ему дадена мною полная свобода. Но у нас есть пара сотен, если не больше тех осторожных, что не пошли на смертный бой против той сволочи, Великого Мага, а потом явились и тоже просили свободы…
– А, – пропищал он, – понял!.. Только я не могу позвать их, это может только их повелитель и господин. Вы, мой лорд!
– Да, знаю, – ответил я с досадой, – только уже не помню, кто из них что умеет.
– А вы и не знали, – сообщил он. – Вы же только меняли им имена и отпускали обратно, не спрашивая, кто что умеет.
– Потому и не помню, – согласился я. – Так кого позвать?
Он подумал, пискнул:
– Мардокла!
– Это Мардоклишкепендрокупердрятускуднеросперсиса? – сказал я, гордясь идеальной памятью.
– Да, – пискнул Сэрфик. – Но только он теперь не Мардоклишкепендрокупердрятускуднеросперсис, а Мардокл.
Я вздохнул, сказал властно:
– Мардокл!.. Твой лорд и повелитель призывает тебя. Явись немедленно.
В трех шагах воздух прорвался с сухим треском, вышла двухметровая мощная фигура на четырех лапах, размером с колонны в храме, голова как чугунный котел на сорок человек.
Гугол в панике метнулся было в глубь башни, но потом, как я видел, остановился и вытянул шею в нашу сторону. Демон с трудом опустился на колени, багровые глаза, полыхающие яростным огнем, погасли.
– Мой повелитель… приказывай.
– Возьми этот ящик, – велел я, – понесешь за мной. Хотя чего нам жеманничать, я с твоего загривка не свалюсь?
– Нет, мой повелитель…
– Тогда наклонись, – велел я.
Он склонил голову к самой земле, я взобрался наверх, чувствуя везде металл, сел, очень удобно, особенно когда этот металл послушно изменил форму, приноравливаясь под мои ягодицы.
– Мардокл, – сказал я, – ты не рискнул довериться мне, когда я созывал демонов на страшный бой с Гатонесом, Великим Магом, а потом пытался получить такие же льготы, как участники той исполинской битвы…
Он рыкнул покорно:
– Да, мой повелитель…
– Потому я сказал всем тебе подобным, – напомнил я, – вам придется послужить мне сперва, а вот так на халяву никто ничего не получит! Это будет оскорбление тем, кто заслужил кровью… ну, что у вас там вместо крови.
– Да, – повторил он глухо, – мой повелитель…
– Но скоро придет час другой битвы, – пообещал я. – Все, кто будет драться на моей стороне, получат полную и вечную свободу. Так и передашь всем. Понял?
– Слушаю и повинуюсь, мой повелитель.