Ричард Длинные Руки – пфальцграф
Шрифт:
— Даже часть ее вассалов после отъезда госпожи… передумала. И, наскоро собрав всех, кто был поблизости, двинулись сюда. А если так вам верны, то вы не самое мелкое, что есть на свете.
Я выпрямился во весь гигантский рост, посмотрел на него сверху вниз.
— Надеюсь.
Он высунулся в окно и прокричал трижды совой. В ответ донесся тоскливый волчий вой. Маздэй сказал быстро:
— Все в порядке. Вы уже разузнали, куда идти? Я кивнул на молчащего Миркуса.
— Вот он проведет. А я пока пройду вперед. Ждите сигнала. Не здесь, конечно!
Я крался по коридору, стараясь не топать, не
Попался богато одетый вельможа с обрюзгшим лицом и длинными висящими усами, что-то его насторожило, я замер, задержал дыхание. Нога моя зависла в воздухе, он остановился, ощупывая многочисленные амулеты на груди, буркнул что-то под нос и двинулся дальше.
Первый колдун попался внизу у лестницы, я чуть было не столкнулся с ним, когда он неожиданно появился из-за поворота. Я с грацией балерины отпрыгнул на цыпочках, чтобы не наткнулся, тут невидимость не поможет. Был опасный момент, когда колыхнулся воздух, а колдуны читают запахи так же хорошо, как и гончие псы, но колдун слишком устал и запыхался, поднимаясь по ступенькам, так что прошел мимо, сопя и отдуваясь.
Второй застыл в неподвижности на фоне гобелена и наблюдает за гостями, почти такой же незримый, как и я. Я тоже присматривался именно к гостям, изображающим броуновские частицы, и потому едва не натолкнулся на него, как муравей натыкается на засевшего в засаде муравьиного льва.
К счастью, я двигался все тем же лебединоозерным шагом, как Жизель какая, тут же пугливо замер, а колдун, высмотрев кого-то, пробормотал нечто и сделал два характерных движения руками, что есть пассы. Еще минуту понаблюдал, хмыкнул удовлетворенно, мол, сработало, неторопливо пошел вниз.
Я перевел дыхание и дальше пробирался, присматриваясь к каждой щели, тени, выступу, даже всматриваясь в цветные, шершавые и ячеистые запахи.
Третий колдун попался уже внизу, неторопливо шел навстречу. Я застыл, прижавшись к стене, а тот прошел мимо, только в лице его я уловил некоторое беспокойство. Он даже оглянулся на то место, где я все еще не двигаюсь. То ли дрожание воздуха от биения моего сердца, то ли запах иной, однако крики гостей, шум и голоса отвлекли. Ушел, а я долго еще стоял, удерживая сильнейшее сердцебиение.
Наконец, собравшись с духом, я двинулся между гостями, слугами. Иногда на меня наталкивались, в другой раз я не успевал увернуться, но обошлось, я выбрался на верхнюю галерею и узнал тот самый амфитеатр, в котором меня тогда поймал Эстергазэ.
ГЛАВА 12
Шесть длинных столов составлены буквой «П», блестят накрахмаленные белоснежные скатерти, сверкают серебряные ложки и ножи, посуда вся из чистого серебра, а на головном столе, что чуть выше остальных, — золотые тарелки, золотые кубки и, конечно, золотые ложки и ножи.
Слуги заходят длинной цепочкой, расставляют блюда с холодными паштетами и мясными салатами. За ними неотрывно следят трое распорядителей — огромные и страшные. Похоже, следят не за порядком подачи блюд, а чтоб слуги не разворовали серебро и золото. Видимо, магия не всесильна.
Барон Эстергазэ вошел под звуки фанфар, остановился в дверях, давая возможность полюбоваться им и его женой, которую крепко держит
Сапоги высокие, из прекрасно выделанной кожи, с двойной подошвой, с небольшими каблуками, на которых позвякивают рыцарские шпоры. Широкий пояс с блестящими бляхами — красный, как и сапоги, прекрасно гармонируют друг с другом, на поясе небольшой короткий меч в черных ножнах с золотыми накладками.
Но я скользнул по нему лишь коротким взглядом, мгновенно ухватив все мелочи, и жадно всматривался в бледное изнуренное лицо Беатриссы. Смотрит прямо перед собой, ничего не видя, даже не улыбается милостиво на поздравления и шутки гостей. Фиолетовые глаза потемнели, губы плотно сжаты, скулы заострились. Я приблизил ее лицо до предела и, превозмогая головокружение, жадно всматривался в бесконечно дорогие черты, мысленно целовал глаза, губы, щеки, шептал на ухо, что сейчас все кончится. Потерпи, любимая! Этот твой муж, кем нарек священник этого человека, не доживет до брачной ночи.
Они прошли к стульям с высокими спинками, грузный и богато одетый вельможа выждал, пока сядут, тут же поднялся, золотой кубок в руке заблистал драгоценными камнями. Приосанившись, вельможа окинул всех орлиным взглядом, свободной рукой взял нож и постучал по краю тарелки.
На него начали оглядываться, он сказал густым голосом:
— Давайте поднимем чаши за нашего гостеприимного хозяина, в доме которого мы собрались! Он появился в наших краях недавно, но сразу же сумел проявить себя как опытным воителем, так и рачительным хозяином!
За столом заговорили, слов я не слышал, но, судя по интонациям, все выслушали с одобрением. Вельможа поклонился барону Эстергазэ, снова оглядел всех с выражением короля, осматривающего раболепных придворных.
— Хочу напомнить, что владения сэра Эстергазэ прирастают деревнями, лесами и пашнями каждый день. При этом ему почти не приходится обнажать меч! И крови пролилось совсем немного. Это ли не признак, по которому узнаем настоящего лорда?
Послышались одобрительные выкрики. Вельможа поклонился всем, отвесил поклон Эстергазэ, но только ему одному, избегая леди Беатриссу. Мне кольнуло в грудь, как длинной иглой, достигшей сердца: уже все знают, что ей недолго быть супругой барона и восседать за главным столом. Потому этот вельможа и старается не встречаться с нею взглядом. Хоть и сволочь, но бывают ситуации, когда даже сволочи стыдно.
— Покойник, — прошипел я. — Ты покойник, говорливая сволочь.
Вторым поднялся сухопарый барон, его слушали менее внимательно, но он отвесил поклон барону Эстергазэ, и голоса стали смолкать. Трусы, мелькнуло у меня. Уже боятся вызвать гнев этого выскочки. Куда мир катится, это же рыцари… Прав был Барбаросса. Когда культы теснят церковь, народ дичает. Вместо слова чести появляются договоры, составленные хитроумными адвокатами… А народец мельчает, мельчает…
Франц Эстергазэ наконец поднялся с чашей в руках для ответного тоста. Голоса мгновенно умолкли, все гости искательно повернулись в его сторону. По губам Эстергазэ пробежала довольная улыбка, но сразу же спрятал, заговорил спокойным приветливым голосом радушного хозяина: