Ричард Длинные Руки – принц императорской мантии
Шрифт:
Я поднялся в седло, арбогастр сразу понес к холму. Рыцари и воины в передних рядах приветствовали меня вскидыванием копий и радостным ревом.
Среди группы магов я рассмотрел высокую и очень худую фигуру Карла-Антона Земмельвейса. Он поклонился издали, я помахал ему рукой, но тут же повернулся к группе священников:
– Где отец Дитрих?.. Хорошо, подожду.
Отец Дитрих вышел из небольшого шатра, скорее палатки, я пустил коня к нему, крикнул встревоженно:
– Отец Дитрих, не вздумайте здесь и ночевать!..
Он невесело усмехнулся:
– Правда?..
– Еще какая, - сказал я сердито.
Он ответил почти виновато:
– Устаю быстро, а до города далеко.
Я спешился и сказал тихо:
– Держите ситуацию в руках, святой отец. Надеемся управиться быстро.
Он спросил шепотом:
– Аты, сын, мой… неужели в самом деле… прямиком в ад?
– С группой ангелов, - торопливо уточнил я.
– Они ж не дадут свернуть с пути истинного, отец Дитрих!
– Ох, - сказал он, - меня не то беспокоит… Ладно, ты их тоже, надеюсь, совратить не успеешь. Возвращайся быстрее!.. Слышишь, как воют собаки?
Я зябко передернул плечами, но так и не смог заставить себя поднять голову и посмотреть в небо на ужасающий Стальной Кулак Господа, как его уже назвал кто-то из рыцарей.
– Все сделаю, - пообещал я, - во славу церкви.
Михаил появился во всем блеске и величии, все та же атлетическая фигура в семь футов роста, доспехи сияют, на этот раз на голове шлем римского военачальника с пышным красным плюмажем, слева на боку торчит из богато расшитых ножен рукоять короткого гладиуса, от сандалий вверх идут узкие ремешки и красиво опутывают ногу до колена.
Двигается он как-то замедленно и с трудом, я не сразу понял, что архистратиг уже во плоти, даже не представляю, из чего ее создавал, с такой и расставаться будет жаль, вдруг еще восхочет и после битвы в ней прогуляться…
– Небесный легион стягивается к месту назначения, - сообщил он, - но пока в полной готовности только архангелы, серафимы и херувимы.
Я оглядел его критически:
– Весьма! Фигура зело весьма. Лепота! И паче. Отнюдь, я бы сказал, зело отнюдь!.. А как остальные сорок девять миллионов отроков?
Он сказал нехотя:
– Выбирают тела для облачения. Я там оставил Гавриила, он поторопит. Половина из них погибнут, так что все равно тела потеряют, выбирай не выбирай, можно бы не возиться.
– Ты выбирал долго, - заметил я.
– Ладно-ладно, никакого подтекста!.. Эта фигура тебе весьма идет. Только не великоват ли размерчик?
Он оглядел себя с нескрываемым удовольствием, надменно осведомился:
– А чем плохо? Больше масса, удары сильнее.
– Но увертливость ниже, - напомнил я.
– Какой-нибудь мелкий демон проскользнет между ног и ткнет кинжалом.
Он невольно сделал движение рукой, прикрывая сияющей ладонью место, куда скорее всего ткнет подлый демон.
–
– Ткнет в другое место, - сказал я.
– Хотя это не мое дело, извини. Но фундаментальные законы Господа не отменить: мелкие двигаются быстрее.
Он поморщился:
– Ладно-ладно. Передай, что уже можно открывать портал.
– Через час, - сказал я.
– Не раньше.
Он насторожился:
– Что-то еще?
– Нет, - ответил я, - но лучшие сыны церкви во главе с Великим Инквизитором отцом Дитрихом должны успеть окружить портал, чтобы не дать вырваться оттуда нечисти, когда пойдет большая война.
Он кивнул:
– Разумно. Ты хоть и человек, но почти разумен.
Вспыхнул нежно-золотистый свет, из пламени вышел и встал рядом с Михаилом ангел Цицаэль, который из самых молодых, только что из яйца, как определил я.
Он посмотрел на меня с неимоверным презрением сверхсущества на унтерменша, повернулся к Михаилу.
– А те, - спросил он нежным мелодичным голосом, - кто на земле убивал людей и поджигал дома, они ушли обратно к мятежникам?
Михаил ответить не успел, я грубо вмешался, все-таки земля - мой огород, да и перехватывать инициативу не помешает:
– Те, кто вредил, детка Цацаэль… непосредственно, уже казнены. Прямо на месте преступления, как и принято в военное время. А сообщников нужно красиво добить в их мерзком логове.
Он сказал с возмущением:
– Цицаэль!.. Мое имя Цицаэль!.. Но кем казнены? Война еще не…
Михаил поморщился, но промолчал, а я покачал головой, надеясь, что усмешка на моих губах достаточно зловещая.
– Господь, - сказал я с нажимом, - велик и милосерден, но человек по юности своей жесток, как и предусмотрено Господом на этой стадии недоразвития личности и самосознания.
– Что… что?
Я сказал громче, как глухому:
– Преступники уничтожены!.. У ангелов нет души, потому наказанные сейчас превращены в ничто. Их не существует. Однако человек изощрен и злопамятен, наказаны лишь исполнители, а меня интересуют заказчики. Надеюсь, вы меня поняли?
Цицаэль умолк, потрясенный так, словно мир рухнул, а он остался в пустоте.
Михаил сказал тяжелым голосом:
– Меня это интересует тоже. Но никто и тогда не давал тебе право…
Я перекрестился.
– Только Господь Бог. Он и дал. Вернее, оставил этот пустяковый вопрос за регламентом. Дескать, хочешь бери, хочешь не бери.
Он сказал саркастически:
– Ну да, выбор!
Я перекрестился и сказал благочестиво:
– Ну как тут не взять, когда Он же сделал человека таким загребущим? Потому, Михаил, на будущее знайте, я могу решать многое и буду… многое. И первое, что я сделал, велел сформировать войско из темных ангелов и демонов, что пойдет с вами, как временные союзники.