Ричард Длинные Руки – принц императорской мантии
Шрифт:
– Что?
– Я назвал бы это жизнью, - ответил я, - если бы не звучало так банально, а я же хочу смотреться умным и в меру изысканным. На мой взгляд, сэр Сатана, вам нужно либо пересмотреть правила, либо махнуть на них рукой и просто довериться чутью.
Он кисло поморщился:
– Разумеется, вашему?
– А у кого еще, - спросил с достоинством, - такое же развитое и умудренное?
Он откинулся на спинку кресла, что от ножек до окантовки наверху стало ярко-красным, будто устыдилось моей глупости.
–
– Можно не мне, - ответил я скромно, - а моему чутью.
Он поинтересовался саркастически:
– И что в нем особенное?
– Чутье выше расчета, - объяснил я.
– Выше математики. Даже выше знаний… современных знаний. Чутье - это сразу к результату, минуя длинные промежуточные вычисления и логические построения.
Он скептически хмыкнул:
– Это вы, как понимаю, ведете к тому, что Творец душу вдохнул только вам, якобы подарив искру божественного гения?
– Я стараюсь об этом говорить поменьше, - ответил я скромно и опустил глазки.
– Знаете ли, как-то не совсем удобно тыкать в глаза своим немыслимым совершенством.
Он отмахнулся:
– Можете и не говорить. Вы столько раз уже сказали всем и каждому, что я даже не знаю… В самом деле полагаете, что можете перевербовать, как вы это говорите, меня?..
– Нет, - признался я, - но почему не попробовать? Вы же разумное существо!.. Самое разумное на свете. Ну не получится - не получится. Зато потом могу сказать со скрытым злорадством: я же говорил! А вы глазки опустите и ножкой вот так шаркнете. Мол, вы были правы, сэр Ричард со своей сверхъестественной гениальностью и прозорливостью, а я вот, такой расчетливый и никогда не ошибающийся, лажанулся.
Он протянул фужер в мою сторону:
– А теперь чего-нибудь покрепче!
– С удовольствием, - ответил я.
– Все мы любим пьяными видеть других.
– Увы, - сказал он почти с грустью, - мне такое неведомо. С большим трудом научился чувствовать вкус… Но так и не понял, зачем это нужно. Ладно, на этой ноте расстанемся. Грустно, что так получилось.
– Уверены, - спросил я, - что через пару дней от людей ничего не останется?
Он ответил со вздохом:
– Увы. Поверьте, мне бы этого очень не хотелось. Это же крушение и моих планов…
Я поднял на уровень глаз кубок в прощальном жесте:
– Еще не вечер, сэр Сатана.
Глава 7
Конечно, я фанфаронил, но, как иногда бывает, вдруг поймал себя на дикой вроде бы идее, что Сатана умен, а раз так, то должен бы понять и принять мои доводы. Я же их беру не от восковой свечи, во мне говорит мудрость, нахватанная из разных источников и от разных мыслителей, так что нельзя сказать, что постоянно несу вздор, просто не всегда излагаю адекватно, чаще своими словами, как запомнил или даже как понял, а это бывает
Хотя, с другой стороны, Сатана именно умен и расчетлив, он просто не допускает мысли, что безошибочные расчеты могут быть неверны.
И потому ошибается. При чем тут расчеты, Творец работает по наитию.
Азазель появился через пару часов, мощно потянул носом.
– А на этот раз кто был? Не определю.
– Я провожу консультации, - объяснил я.
– Перед вторжением всегда эта лихорадочная деятельность всевозможных спецслужб. Хотя какие они всевозможные?
– И как результат?
– Как обычно, - ответил я, - неразбериха, дублирование функций, потеря данных, неверные решения… но все пока в пределах допустимой дурости.
– Без нее никак?
Я спросил оскорбленно:
– Мы же люди? У нас многое на интуиции.
– А со стороны Михаила?
– поинтересовался он.
– Жду, - сообщил я.
– Если расчеты верны, то где-то в пределах двух-трех минут…
Он посмотрел на меня с тяжелым сарказмом:
– Ах-ах, какая точность!
– Вычислить можно почти все, - сообщил я.
– Л если от Михаила никто не прибудет, то это не значит, что мои расчеты не верны. Просто весь мир дурак…
Он открыл рот для ехидной реплики, вижу по лицу, но насторожился, умолк. Воздух перед нами вспыхнул, в двух шагах возник ангел, в перепачканной кровью одежде, в разрубленных доспехах, кудрявые белокурые волосы слиплись от засохшей крови. За спиной обгорелые крылья, от которых сильно запахло палеными перьями.
Азазель дернулся, то ли обрадовался такому облику, то ли огорчился, а сам ангел, не обращая внимания на Азазеля, вскрикнул тонким детским голосом:
– Ваше Величество!.. Неприятность!
Я посмотрел на Азазеля, не к нему ли обращается, тот успел побывать и властелином мира, надо же, но ангел умоляюще смотрел мне в лицо.
– Это жизнь, - сообщил я осторожно.
– А не только распевание хоралов на облаках! Или вы распеваете что-то иное, более личное?
– Ваше Величество, - повторил он растерянно.
Я спросил ласково:
– Чё там случилось? Кто пальчик прищемил? Накажем, у нас не заржавеет.
– Половина ангелов, - прокричал он, - при наступлении истреблена, остальных выдавливают обратно!..
– Половина, - осведомился я, - это сколько? Миллионов пять?
– Восемь, - вскрикнул он горестно.
– Восемь миллионов! И это только в первом отряде!
– Да, - согласился я, - это пока что неприятность. Крохотная. Нет, уже небольшая. Ну, с такой ерундой, думаю, уже справились?
– Пока нет, - сказал он упавшим голосом.
– Михаил и Гавриил дерутся отчаянно, - но вынуждены…
– …отступить, - закончил я. Под превосходящим натиском. Хотя натиск не может быть превосходящим, просто мятежники лучше подготовились…