Ричард Длинные Руки – принц императорской мантии
Шрифт:
Он пробормотал нехотя:
– Похоже.
– Мятеж, - сказал я, - в самом деле оказался гораздо шире и массивнее, верно? Я сам думал, что дело в самом человеке, так это подавалось вначале. Дескать, нужно было только дождаться его падения и полного истребления, но эта задача считалась уже решенной…
– Решенной?
– Ну да, - подтвердил я.
– Нужно было всего лишь некоторое время поддержать тот же уровень человечности! Вернее, бесчеловечности в людях. И неминуемая кара постигнет всех и все. А настоящая
Он скривился:
– Надо признать, сэр Ричард, на этот раз они подготовились идеально.
– Человечество, - сказал я, - по их замыслу будет стерто с лица земли Маркусом, это понятно. Небесные ангелы издавна мечтали взять ее себе, темные ангелы тоже претендуют. Но никто не заметил, что за это время созрело и возмужало новое поколение! И эти новые мятежные, сильные и дерзкие жаждут владеть землей единолично, не желая вмешательства ни небес, ни ада.
Он тяжело вздохнул:
– И сейчас они, умело истребив небесный легион, истребляют ангелов ада. А люди фактически уже сброшены с доски опускающимся Маркусом…
Я с трудом поднялся, чувствуя, как жалобно взвыли измученные мышцы ног.
– Надо идти. Людей уже не раз пытались сбросить с доски.
Сигизмунд и Тамплиер встали, лица злые и решительные. Азазель посмотрел на них с глубоким уважением.
– Знаешь, - проговорил он, - не хочу ни на небеса, ни в ад. Останусь с людьми. Хоть вы и свиньи, но отважные свиньи. И, похоже, Господь вас все-таки любит. Хотя и не понимаю, за что.
– Но ты тоже любишь, - ответил я.
– И тоже не понимаешь. Пойдем?
– Скрытно, - напомнил он.
– Как мыши мимо спящего кота.
Тамплиер и Сигизмунд, уже не споря, послушно тащились позади, за короткий отдых всего накопили сил, чтобы добраться до гребня, а там, как и обещал Азазель, пошел спуск, не слишком крутой, по расщелинам и ущельям, оскальзываясь на оплавленных от жара камнях, оступаясь, но у всех доспехи настолько подогнаны, что не гремят, не звякают.
Башня приближается, я старался высмотреть охрану, но нигде никого. Азазель заметил, покачал головой.
– Отсюда всех увели защищать ворота из Шео-ла на этот уровень. Там узкое горлышко, Вельзевулу придется очень непросто.
Тамплиер прорычал за нашими спинами:
– Зато нам ох как легко!
Я кивнул в его сторону:
– Видишь, Азазель? Раньше он вообще не понимал, что такое шутки. А сейчас острит направо и налево, вот-вот в пляс пойдет. Или петь начнет. Человек растет в борении, в трудностях! А Тамплиер тоже как бы человек. Хотя и не похож.
Тамплиер глухо заворчал, но ничего не сказал, всматриваясь сквозь узкую щель забрала в медленно вырастающую стену башни.
Сигизмунд сказал за нашими спинами:
– Двери нет, окна
Азазель повернулся ко мне:
– Сэр Ричард, вопрос к вам.
– А если войдем с некоторыми разрушениями, - поинтересовался я, - это допустимо в данной ситуации?
– Допустимо, - ответил Азазель.
– Только чтоб не всю башню.
Я сосредоточился, долго ничего не получалось, явно далеко меня занесло, наконец как будто удалось вздохнуть, и в ладони ощутилась холодная рукоять молота Тора.
Азазель сказал с неуверенностью:
– Лучше подобраться ближе… Не добросишь.
– Доброшу, - возразил я, - но чтоб сделать тебе приятное…
Он пополз следом, я старательно прятался за обломками красных скал, хотя охраны вокруг башни нет, это не значит, что нет и на крыше наблюдателей.
Азазель замер, когда я привстал и широко замахнулся. Молот вылетел из ладони как стрела утяжеленного гастрафарета, сразу же бешено завращался в стремительном полете. Мы видели только сверкающий диск, что ударился в каменную стену.
Раздался треск, похожий на взрыв. Во все стороны брызнули мелкие осколки камня и взвилась пурпурная пыль. Тамплиер тут же ринулся к пролому, Сигизмунд помчался следом, перед самой дырой опередил и прыгнул в темную дыру, куда прошло бы стадо слонов с паланкинами на спинах.
Я ухватил возвращающийся молот, бросился за рыцарями. Азазель, обещавший не принимать участия в боях, спешил в двух-трех шагах сзади.
Тамплиер уже стоит посреди просторного помещения, винтовая лестница ведет вверх, первым по ступенькам ринулся Сигизмунд.
Азазель остановился в проеме и с беспокойством оглядывался.
Тамплиер перекрестился.
– Как здесь нечисто, - произнес он с великим отвращением.
– Еще бы, - согласился я, - это же ад! Где увидишь еще столько золота?
Вообще, как козе понятно, золота и драгоценностей больше всего в аду, сатана там правит бал, люди гибнут за металл. Где еще быть золоту, как не в аду, а что оно есть еще и наверху, где люди, так и это понятно: где люди, там и свой ад. И драгоценности, украшения, что не весьма достойно человека чистого и благочестивого, но присуще всяким там, тоже среди людей в достаточном почете.
Даже стены отделаны золотом, хоть и не сплошь, но каждая завитушка, выступ или намек на выступающие из стен колонны покрыты толстым слоем золота, украшены драгоценными камнями, хотя слишком уж пестро, нелепо и безвкусно.
Не знаю насчет тех ангелов, что остались там наверху, однако по мятежным видно, что человека назвать всего лишь мокрым комком глины весьма поспешили.
Все, что создали в аду, нагло и бесстыдно слизано с работ человека. Только и того, что крупнее, толще, величественнее, но ни одной своей идеи я не заметил, в смысле - нечеловеческой.