Ричард Длинные Руки — виконт

Орловский Гай Юлий

Сэр Смит ликующе вскрикнул:

— Неужели де ля Огюстен решился выйти на поле? Наверное, высмотрел, что нет сильных противников?.. Сэр Ричард, я покидаю вас, Огюстен обожает своего коня, у него попона усыпана бриллиантами, на уздечке рубины с лесной орех, а стремена, говорят, из чистого золота! Брешут, конечно, но все же…

— Ни пуха ни пера, — пожелал я вдогонку.

Я некоторое время наблюдал за действием как на поле, так и на трибунах для самых знатных. Ко мне подошел один из блистающих доспехами рыцарей-южан, рослый красавец с темным от солнца лицом, аккуратно подбритыми усами.

— Приветствую,

сэр Ричард, — сказал он спокойно. — Я — фон Клаузенц, вы очень ловко сбросили меня с коня. Мне жаль, что мы противники и что вы, скорее всего, не выйдете с этого поля живым. В других обстоятельствах я бы предпочел вас иметь на своей стороне. Вы хорошо держались… Я имею в виду не саму схватку с нашим бедным Зингерлефтом, а те слова, которые сказали…

— Какие? — спросил я.

Он усмехнулся.

— Сэр Зингерлефт все рассказал, после чего наши рыцари начали к вам относиться… уважительно. Я имею в виду, что вы рыцари, а дрались на потеху черни! Странно только, что вы сумели это понять и готовы были отказаться от боя, а сэр Зингерлефт, хоть и старше вас, а значит — мудрее, все же не смог… Он так и сказал нам, когда собрались у его ложа, что он хотел, но не смог… Отказаться от боя — это уронить рыцарскую честь. И хотя ронять ее было не перед кем, одни хамы и земляные черви, однако страшился, что даже хамы подумают, будто трусит…

Он умолк, я спросил неверяще:

— Он хотел отказаться от боя?

— Так сказал, — подтвердил Клаузенц. — Но не смог. Мнение толпы для всех нас очень важно, сэр Ричард! И для вас, уверен, тоже.

— Важно, — согласился я со вздохом. — Но я стараюсь, чтоб не чересчур.

— В этот раз вам удалось, — сказал он с уважением. — А вот сэру Зингерлефту — нет. Он вел себя как мальчишка, а вы — как умудренный жизнью столетний мудрец. Признаюсь, мы постарались прощупать вас и на предмет магии, вдруг да вы в самом деле древний колдун, напяливший на себя личину молодого воина…

Он снова умолк, пытливо глядя на меня быстрыми живыми глазами.

— И что увидели? — поинтересовался я.

Он усмехнулся, развел руками.

— Только то, что вы нам позволили. Вы молоды и сильны, сэр Ричард. Таким выглядите. А каковы на самом деле, не нам в полевых условиях дознаваться. Жаль, что в лице герцога вы обрели смертельного врага. Сэр Зингерлефт всегда был его любимчиком. Поговаривают, что это его внебрачный сын от одной крестьянки, что отвагой и силой пробился из простолюдинов в знатные рыцари. А теперь…

— Сожалею, — ответил я с неловкостью, — я давал шанс отказаться от поединка. Но не мог ему дать права оскорблять женщину…

Он посмотрел на меня ясными, чистыми глазами.

— Почему?.. Сэр Ричард, кто она вам? Женщин много. К тому же она не из такой уж и знатной фамилии… хотя и богата, признаю. А теперь на турнире все мы будем стараться выбить вас из седла, как нашего главного… не просто противника, но врага!.. а когда дойдет до схватки на мечах, то, сэр Ричард, сэр Зингер — лефт не был сильнейшим из нас!

Я пробормотал:

— Калека — тоже неплохо. Это не труп. Из калек выходят сервантесы, лойолы и павки корчагины. Пусть среди сынов герцога появится хоть один умный.

Он покачал головой.

— Я

сказал, что он успел рассказать о вашей схватке, но не сказал, что его удалось спасти. Он не остался калекой! Умер, ваш меч пробил печень насквозь. И то удивительно, что столько прожил! Теперь у герцога нет больше сыновей. Только две дочери. Были и сыновья, но трое померли в детстве, а двое погибли в войнах. Так что род Валленштейна прервался, чего герцог вам никогда не простит.

— Что сделано, то сделано, — пробормотал я. — Как я понял, ваши товарищи ждут меня?

Он церемонно поклонился.

— Да. И они постараются показать, как бьются рыцари Юга.

Я поднялся.

— С моей стороны будет неучтиво заставлять себя ждать. Уверен, мой конь тоже отдохнул.

Глава 18

Первым выехал рослый и статный рыцарь в блестящих, как солнце, доспехах, красивый и щеголеватый. Он так прекрасно управлял конем, заставляя подниматься на дыбы и так на задних ногах пятиться, поворачиваться, перебирать передними в воздухе, что среди зрителей вызвало бурю восторгов.

Я сказал Псу:

— Сиди и жди! Ни с места, понял?

Он вяло шевельнул хвостом, глаза не отрывались от арены. Мне показалось, что Пес в таком же азарте, как и вся эта чернь, заполнившая стадион. В смысле, холмы и террасы.

Всадник на поле наконец прекратил фанфаронить, маршал подал знак, герольды протрубили, и мы ринулись навстречу друг другу. Я не стал рисковать, направил копье в середину щита противника. Кони с грохотом копыт неслись навстречу, южанин тоже нацелил копье в мой щит, я укрепился в седле, напрягся. Страшный удар, меня приподняло в седле, грохот удалился, а Зайчик, резко сбрасывая скорость, привычно развернулся под крики зрителей.

Мой противник, трижды перекувыркнувшись на земле, легко вскочил на ноги, поймал испуганную лошадь и сам отвел ее на мою сторону.

— Сэр, — сказал он с пылким оживлением, — прекрасный удар! Меня редко заставляют покинуть седло, но никто еще не проделывал это с такой легкостью и с первой же попытки! Это ваш конь, как и доспехи, что пока что на мне. Вы вольны оставить их себе или назначить за них выкуп.

— Я принимаю ваше великодушное предложение, — ответил я. — С моей стороны будет недостаточно учтиво не ответить так же галантно, что не премину сделать со всей возможной и учтивостью. У вас прекрасный конь и прекрасные доспехи, но они вам еще понадобятся, когда грянет m^el'ee. Так что с превеликим удовольствием возвращаю их вам без всякого выкупа. Надеюсь, мы еще встретимся там и получим немалое удовольствие от рыцарской игры!

Он поклонился, глаза смеялись.

— Хотелось бы в это верить, сэр. Спасибо за щедрый дар, достойный самого герцога! Но вам придется очень постараться добраться до m^el'ee, ибо схватки с вами ждут еще четверо рыцарей из герцогства благородного Валленштейна, а я в отряде, признаюсь, самый слабый из турнирных бойцов!

— Кто слаб на турнире, — отвесил я неуклюжий комплимент, — тот обычно блистает на поле битвы! И — наоборот.

Глаза рыцаря заблестели, я сообразил, что плеснул масла на самое чувствительное место, он гордо выпрямился и сказал с чувством: