Ричард Длинные Руки – вильдграф
Шрифт:
Я слышал треск костей, хруст, кровь забрызгала поляну. Я подбежал к ним, уже слыша со стороны поля приближающийся топот копыт. Тролль нанес последний удар, выронил дубину, и сам опустился на колени.
– Эй, – крикнул я негромко, – я друг!.. Убегай, сюда уже скачут!
Он медленно оглянулся, лицо тоже в крови, явно получил копытом, но глаза заволакивает пелена смерти, если и увидел меня, то через туманную дымку.
Я подбежал и, уже не опасаясь, что ударит или укусит, схватил его под мышки и потащил в густые заросли. Топот копыт приближался, как ураган.
Тролль часто задышал, едва я убрал руку. Рык его сразу же стал свирепым и воинственным:
– Ты кто?..
– Друг, – повторил я.
– Ты человек, – рыкнул он. – Человек даже человеку не друг! Зачем ты здесь?
– А я в каждую бочку затычка, – пояснил я. – Миротворец, значит. Благословенны миротворцы на земле. Люби всех, доверяй избранным, не делай зла никому, как сказал святой Уильям Шекспир.
– Лучший миротворец, – прорычал он, – смерть!.. Но… что с моими ранами? Это ты сделал?
Я ответил поспешно:
– Упаси Боже, это сделал кентавр!
Он рыкнул:
– Ты залечил?
– Гм… – ответил я осторожно, – как тебе сказать…
– Ты великий лекарь?
– Нет-нет, – сказал я, – это все ты сам, а я тебе чуть помог. Ты вон какой здоровый! На тебе все должно заживать, как на лягушке. В крайнем случае, на жабе. Вы, тролли, ведете род от Великой Лягушки или Великой Жабы? Или от их общего предка, как и мы, люди, непонятно от кого?
– Не умничай, – прорычал он, – умнее тебя вот там захлебнулись своей же поганой кровью.
– Охотно верю, – согласился я. – Вы – древний народ, вы создали письменность, но потом забыли, вы дали начало всем народам, даже людям, это такая вырождающаяся ветвь… и вообще вы – народ героев, что идет собственным путем!
Он посмотрел на меня исподлобья и договорил уже без прежнего яростного пыла:
– Так будет со всеми, кто попытается захватить наш древний храм!
Я сказал пораженно:
– Тролли воюют из-за религиозных диспутов? Мир совсем сошел с ума! Расскажи, я тоже сумасшедший, мне приятно знать, что я не один на свете, и дураков еще много… Дай я пожму твою мужественную зеленую лапу, друг по разуму и устремлениям к будущему!
– Не дам, – ответил он угрюмо. – Вдруг ты заразный… Так зачем не дал мне красиво и достойно умереть в бою?
– И тут рыцарство, – сказал я пораженно. – Как красиво и благородно! Мир настолько одинаков, что вроде бы воевать не из-за чего… Или потому и воюем?.. Но ты прав, мне захотелось пообщаться с троллями. Из меркантильных соображений. Я купец, ищу рынки сбыта, а также где что купить подешевле, продать подороже… Но, как и всякий купчина, я предпочел бы мирные места, хотя иногда на поставках воюющим можно не просто заработать, но и сколотить нехилое состояние. Из-за чего война? Насколько знаю, тролли с кентаврами никогда не бодались. Это же нонсенс! Ерунда, по-нашему.
– Это по-вашему, – прорычал он уже не так злобно, мои непонятные речи миротворца кого
– Кентавры захватили ваш храм? – спросил я, не веря ушам своим. – Кентавры?
– Да!
– Мир сошел с ума, – повторил я убежденно.
– Вот видишь, – прорычал он. – И началось с кентавров. Они, гады, разносят заразу. Потому их надо истребить всех.
Я воскликнул радостно:
– Значит, я наконец-то нашел место для своих великих идей. Ладно, ты потихоньку пробирайся к своим, а я пойду дальше. Берегись кентавров! Если у троллей нет никотина, то с таким табуном не так легко справиться.
Он спросил с подозрением:
– Что такое никотин?
– Волшебный яд, – объяснил я. – Одна капля – и вместо кентавра уже простенький такой и очень растерянный человек. А с людьми вам проще… Тебя как зовут?
– Квакарл…
– Меня зовут Рич, – сказал я жизнерадостно. – Ишь ты, как много у нас общего, даже имена один в один! А теперь догоняй своих. Старайся не попадаться копытным и хвостатым.
Он провожал меня взглядом, пока я не скрылся в зарослях. Потом я услышал шумный треск, тролль ломился через кустарник, и взлетающие в испуге птицы указывали его путь.
С места схватки все еще доносится стук копыт, гневное всхрапывание, грубые злые голоса, похожие на ржание. Я осторожно раздвинул зеленые ветви. На поляне кентавры носятся беспокойно взад-вперед, с гневными криками взмахивают секирами, добивают раненых троллей и осматривают своих, отыскивая среди погибших раненых.
Благородный сэр Уинстон Черчилль всегда относился с недоверием даже к лошадям, дескать, посредине весьма неудобны, а спереди и сзади опасны. Глядя на кентавров, он вообще бы отступил от них подальше: мощь диких жеребцов, что водят табуны по бескрайним степям, сильные копыта, а ко всему еще и могучие руки, способные бросать камни и дротики, бить палицами и топорами.
Хорошо смеется тот, вспомнил я, кто смеется как кентавр, потому что смех кентавра ужасен для мудреца и звучит музыкой для воина: грохочущий, подобный реву огромной медной трубы, весьма подходящий для этих грубых и свирепых животных. Нет, все-таки не животных, если уж начистоту, хотя начистоту рискованно и потому не хочется.
Я пощупал под полой арбалет, сердце ноет в ожидании неприятностей, осторожно вышел на дорогу и тут же едва не прыгнул обратно в кусты, но опоздал.
Огромный кентавр вылетел из-за леса, мчится прямо на меня, лицо дикое, как у хищного зверя, в глазах пламя битвы, а в руке суковатая палица.
Я отпрыгнул на обочину.
– Эй-эй, я не враг!
Он проревел:
– Ты не кентавр!
– Кентавр, – возразил я, – только из-под меня коня украли…
Он налетел с грохотом, дубина обрушилась, как падающая скала. Я поспешно обеими руками парировал удар арбалетом, руки тряхнуло до плеч, мышцы болезненно заныли.