Ричард Львиное Сердце. Король-рыцарь
Шрифт:
Он так же щедр по отношению к специалистам по осадной войне, очень нужным, но малозаметным — к примеру, подрывникам или другим фигурам более низкого статуса. Так, после того как в июле 1191 года подкопщики пробили бреши в башне Акры, король приказал прокричать, что он даст два золотых безанта, потом три, потом четыре тому, кто вырвет камень из этой башни. Со всех сторон сбежались сержанты, чтобы принять участие в работе, и многие были ранены29 [925] . Он даже проявляет свою щедрость по отношению к морякам, которых обычно презирают и с которыми не считаются во время захвата египетского корабля30 [926] .
925
29 Ambroise, v. 4054, 4927. В 1099 году Раймонд
926
30 Hoveden, III, 112.
Конечно, Ричард не единственный, кто практикует эту добродетель. Ригор отмечает, что Филипп Август в Мессине тоже на Новый год (возможно, благодаря сумме, которую он получил от Ричарда?) преподносит богатые дары «бедным рыцарям своей земли», которые все потеряли во время бури. Ригор не перечисляет их всех поименно, но указывает среди бенефициариев этих королевских щедрот герцога Бургундского, который получил тысячу старинных монет, графа Неверского (шестьсот монет), Гийома де Барра (четыреста монет) и некоторых других, которые не могут рассматриваться как «бедные рыцари»31 [927] . Тем не менее большинство источников являются тому доказательством, Ричард обогнал всех по щедрости. Слишком, как считают некоторые, особенно по отношению к рыцарям. Рауль де Коггесхолл доказывает это:
927
31 Rigord, 72, 106.
«Король, однако, видел, как понемногу его казна опустошается. Он, не слишком задумываясь, разделил все широким жестом между рыцарями. Он видел армию французов и других иностранцев, которыми уже год он руководил и сдерживал около себя, ценой больших расходов, которая решила после смерти герцога Бургундского вернуться к себе на родину»32 [928] .
Эти чрезмерные щедроты вскоре разорили его, несмотря на несметные богатства, которыми он обладал по возвращении. Ричард говорит, что решил вернуться. К тому же политическая ситуация в Англии, как и во Франции, требует его срочного присутствия и французы очень мало теперь с ним сотрудничают. Но он обещает вернуться, как только сможет собрать армию еще более могущественную, иначе говоря, когда сможет собрать необходимые средства для эффективной вербовки.
928
32 Coggeshall, 51-52.
Уклонение от щедрости
Если Ричард считается безукоризненным примером храбрости (ни один источник не может его упрекнуть в этом), то таким же примером щедрости он не является. Рожер де Ховден, например, упрекает порой короля в некоторой алчности, довольно отдаленной от добродетели, которую ожидали от него. Этот случай произошел в Акре, говорит он, когда короли Англии и Франции после взятия города забрали всю добычу, захваченную в городе, и не распределили ее между баронами«и графами, которые пригрозили вернуться домой. Перед такой перспективой Ричард и Филипп пообещали отдать им полагавшуюся часть добычи, но они постоянно спорили, оттягивая время и вроде не нарушая своего слова, толкали на крайности многих рыцарей, вынужденных продавать оружие, чтобы прокормиться33 [929] . Сам Ричард ничего не дал своим людям, которые отныне не хотели следовать за ним, так как у них не было ни лошадей, ни еды, ни питья, ни одежды. Но такое нарушение у него могло быть только временным. Рожер де Ховден это подтверждает. Король, наконец, отдал себе отчет, что у его людей ничего нет, и, охваченный жалостью, снабдил их всем необходимым34 [930] .
929
33 Gesta Henrici, II, 181.
930
34 Gesta Henrici, 187.
Другой отказ от щедрости, на этот раз более простительный, произошел, когда Ричард воспротивился новой просьбе герцога Бургундского. Последнему не было чем платить своим рыцарям и французским сержантам, которые требовали свое жалованье. У короля и герцога произошел на этот счет не очень приятный разговор, но Ричард отказался открыть свои сокровищницы, и армия христиан потеряла семьсот рыцарей, подчеркивает Амбруаз, который об этом сожалеет, но не осмеливается
931
35 Ambroise, v. 8170.
Матвей Парижский переходит некоторые границы. Упоминая о подарках, которые король часто и тайно получал от Саладина, о чем, как мы видели, многие судачили в армии, в частности во французской, хронист приказывает его слугам передать Ричарду, чтобы он извинился за свою алчность: «Пусть он растрачивает в непомерных расходах то, что ему принадлежит»36 [932] .
В этой критике выражалось разочарование крестоносцев при виде постоянных разногласий, слишком часто противопоставлявших принцев и королей-крестоносцев по политическим и идеологическим причинам, а также при решении банального, вульгарного денежного вопроса.
932
36 Mathieu Paris, II, 368.
Ричард часто в этом совершал ошибки. Может, потому, что он выглядел слишком расточительным? Может, его чрезмерное великодушие было на самом деле главным врагом его щедрости, по крайней мере, во время пребывания на Святой земле, когда случаи огромных трат были частыми? Это, кажется, то, что хотел сказать Матвей Парижский, описывая прибытие Ричарда в Акру и представляя его роскошным принцем, обогнавшим во всех областях своего «соперника» Филиппа Августа — как в своей храбрости, так и в щедрости, пользовавшихся огромной популярностью у толпы, начиная с крестоносцев уже на площади, Филипп Август осознал это и помрачнел:
«Каждый день репутация его соперника возрастала. Ричард был богаче, более щедрым на подарки, его сопровождала более многочисленная армия, более дерзкая при нападении на врага»37 [933] .
Это тщательно подготовленное прибытие, эта афишированная роскошь, эта безграничная щедрость, которым предшествовала слава побед и богатств, приобретенных на Кипре и Сицилии, увеличенных еще больше зрелищным захватом огромного египетского судна, принесли королю Англии в глазах всех исключительную популярность, Ричард де Девиз предоставляет тому доказательства, преувеличивая в некоторой степени энтузиазм христианских масс, сравнивая его прибытие с приходом Христа на землю во время конца света:
933
37 Mathieu Paris, II, 375.
«Король прибыл в осажденную Акру и был принят горожанами с такой большой радостью, как будто он был Христом, спустившимся на землю, чтобы построить здесь царство Израиля»38 [934] .
Король Франции, добавляет он, тоже был очень успешен во время своего прибытия, но с приездом короля Англии слава Филиппа Августа погасла, как «гаснет луна при восходе солнца».
Умело проведенная пропаганда или естественное выражение характерного великодушия Ричарда? Вероятно, оба. Впрочем, такой же характер носит и отбытие короля. Согласно Рожеру де Ховдену, король «раздал свои сокровища всем рыцарям и конюхам в армии, и многие говорили, что никогда ни один его предшественник не давал столько за год, сколько он дал за месяц». Хронист прославляет такое отношение, так как оно поможет завоевать ему благосклонность Господа, «так как Бог любит тех, кто отдает с улыбкой»39 [935] .
934
38 Devizes, 39.
935
39 Hoveden, III, 93-95.
Это качество щедрости, такое благосклонное к рыцарству, кажется, достигло своего апогея во второй половине XII века, если верить как историческим, так и литературным источникам, перед тем как сойти на нет, довольно быстро, в конце того же века и в начале следующего. Через несколько лет после смерти Ричарда Гио из Провена, скорее в дань традиции восхваления прошедших времен, будет сожалеть об исчезновении этой добродетели, когда-то практиковавшейся принцами при их дворе:
Плачут благородные дома, Славные принцы и бароны. Чьи великие тела там собирались, и подарки получали, и давали40 [936] .
936
40 Guiot de Provins. La Bible Guiot / Ed. Orr, Paris-Manchester, 1951. P. 102