Рифтеры (Сборник)
Шрифт:
Он посмотрел прямо на Лени глазами, что сияли такой же белизной и пустотой, как и ее собственные.
– И? – спросила Кларк через минуту.
Рукой-дубинкой он резко обвел окружающую территорию:
– Не слишком большая, но моя. – От старых болезней он хрипел. – Надо платить.
– Я лучше пойду обратно, откуда пришла.
– Нет, не пойдешь.
Она привычным жестом постучала пальцем по запястнику. Тихо, почти беззвучно произнесла:
– Тень.
– Средства переведены, – ответило устройство.
Кларк
– И как ты меня хочешь? – спросила она.
* * *
Он хотел ее сзади, хотел ткнуть лицом в землю. Хотел называть «сукой», «шлюхой» и «ампутанткой». Хотел порезать своей самодельной дубиной.
Лени думала, можно ли это назвать изнасилованием. Ей не дали выбора. С другой стороны, она не сказала «нет».
Он ударил ее, когда кончил, наотмашь врезал по голове рукой, в которой раньше держал пистолет, но жест был словно символическим. Наконец метис откатился в сторону и встал.
Все это время Кларк как будто издалека, отстранение наблюдала за собственной плотью, а теперь позволила себе вернуться к виду от первого лица.
– Ну что? – Она легла на спину, тыльной стороной ладони стирая грязь с лица. – Как я тебе?
Он хмыкнул и принялся обследовать рюкзак.
– А вот там ничего нужного тебе нет, – сказала Лени.
– Угу. – Тем не менее что-то привлекло его внимание. Он вытащил костюм из черной блестящей ткани.
Тот начал корчиться у него в руке.
– Черт! – Метис уронил комбинезон на землю. Тот не двигался. Притворялся мертвым.
– Это что за хрень... – Бродяга взглянул на Кларк.
– Маскарадный костюм. – Она встала на ноги. – Тебе не подойдет.
– Чушь. Это же та отражающая кополимерная штука. Такую носит Ленни Кларк.
Кларк моргнула:
– Что ты сказал?
– Леонард Кларк. Глубоководный жаброчеловек. Он еще землетрясение устроил. – Мужик пнул гидрокостюм скрюченной ступней. – Ты что, думаешь, я не знаю? – Он поднял руку с пистолетом и дотронулся дулом до уголка линзы. – Как я, по-твоему, их заполучил? Ты не первая поклонница в городе.
– Леонард Кларк?
– Я сказал уже. Ты глухая или тупая?
– Я дала себя изнасиловать, кретин. Тебе. Так что, похоже, тупая.
Бродяга долго не мог отвести взгляд от ее лица, а потом сказал:
– Ты и раньше это делала.
– Ты даже не представляешь, сколько раз.
– Что, стало нравиться?
– Нет.
– Ты не сопротивлялась.
– Да? А многие сопротивлялись с пушкой у виска?
– Ты даже не испугалась.
– Я слишком устала, идиот. Ты меня отпустишь, убьешь или как? Только прекрати мне вешать лапшу на уши.
Метис громоздко и неуклюже двинулся к ней. Лени только фыркнула.
– Иди, – каким-то странным голосом сказал он, а затем совершенно глупо добавил: –
Она подняла бровь:
– На восток.
Латинос покачал головой:
– Не прорвешься. Там большой карантин. Чуть ли не до самого Пыльного Пояса. – Он махнул рукой на юг, в сторону боковой улицы. – Лучше в обход.
Кларк постучала по запястнику:
– В списках ничего похожего.
– Ну тогда катись куда хочешь. Мне-то какая разница.
Не отводя от него глаз, Лени склонилась и подобрала костюм. Метис держал рюкзак за лямки, глядя внутрь.
Он напрягся.
По-змеиному быстрым движением она выхватила оттуда дубинку и направила ему прямо в брюхо.
Бродяга отступил, по-прежнему сжимая в руке рюкзак. Его глаза сузились до молочных щелочек.
– Почему ты этим не воспользовалась?
– Не хотела заряд тратить. Ты его не стоишь.
Он взглянул на пустые ножны, висящие у нее на поясе.
– А почему там не держишь? Откуда быстрее доставать?
– Ну вот если бы рядом с тобой был ребенок...
Они смотрели друг на друга глазами, видевшими все
в черно-белом цвете.
– Ты мне позволила. – Метис замотал головой, противоречие, казалось, причиняло ему боль. – У тебя было вот это, но ты все равно мне позволила.
– Рюкзак, – напомнила Кларк.
– Ты... меня подставила. – Разгорающийся гнев в голосе и глубокое удивление.
– Может, я просто люблю погрубее.
– Ты заразна. Ты – переносчик.
Лени слегка качнула дубинкой:
– Отдай мне мои вещи и тогда, возможно, проживешь достаточно, чтобы узнать наверняка.
– Ах ты тварь.
Но рюкзак он все же протянул. Только сейчас Лени заметила перепонки между пальцами на его руке и гладкие кончики обрубков безо всяких шрамов. Значит, обошлось без насилия. Их не отрезали в уличной драке. Он таким родился.
– А ты пробирочный, что ли? – спросила она.
Может, он был старше, чем выглядел; фармы не распространяли глючные генотипы уже лет двадцать. Дефективные, конечно, тратили на лекарства больше здоровых людей, но глобальная обстановка выворачивала детей наизнанку и так, без посторонней помощи. И без жалоб от недовольных покупателей.
– Пробирочный, спрашиваю?
Он прожег ее взглядом, его трясло от бессильной ярости.
– Хорошо, – сказала она, забирая рюкзак. – Поделом тебе, урод.
ЗАПАДНЯ
Голос в ухе Лабина солгал.
Он не выезжал за пределы Н'АмПацифика с самого оползня. Уже много лет не был в Севастополе и Филадельфии. И тем более никогда не появлялся в Уайтхорсе. Надеялся, что не доведется, уж очень неприятные слухи ходили об этом месте.