Рихард Зорге - заметки на полях легенды
Шрифт:
И, самое главное, куда эти подробности делись потом?
Где были эти подробности, когда Фитин писал своё письмо Димитрову, путаясь в именах Зорге или Хорхе?
И, ещё раз, почему не арестовали вместе с Айно ещё и жену Зорге Екатерину Максимову? Почему не заставляли её умолять своего мужа вернуться?
Айно арестовали 1 января. Когда именно ей задавались вопросы о Зорге и предлагалось "заманить"того в СССР, она не написала.
Следствие велось пятнадцать месяцев. То есть, такие вопросы могли задаваться
Однако, уже в апреле Зорге доложил, что готов возвращаться. Но ему в этом было отказано.
Как это совместить?
Дальше.
Обвинения в адрес Зорге, которые озвучивает следователь на её допросе.
"…сказали, что он не оправдал ожиданий высших инстанций, работой его были недовольны, он тратил слишком много денег…"
Кажется, что после того эпизода 1935 года, когда Урицкий кричал, что они только пьют и ничего больше не делают, это утверждение вполне закономерно. На самом деле, следует это только из линии, выстроенной А. Куусинен.
На самом деле, всё было совсем не так однозначно.
Посмотрите документ, опубликованный в издании А.Г. Фесюна:
"…Документ N 36
РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНОЕ УПРАВЛЕНИЕ
Рабоче-Крестьянской Красной Армии
__декабря 1936 г.
N 20906сс
Маршалу Советского Союза
тов. ВОРОШИЛОВУ
Докладываю:
В течение двух с лишним лет, в качестве неофициального секретаря германского военного атташе в Токио ведет работу в чрезвычайно трудных условиях наш работник, член ВКП(б) ЗОНТЕР Ика Рихардович.
Этот товарищ все время снабжает нас материалами и документами о японо-германских отношениях. ‹…›
Вместе с ним работает в качестве радиста т. КЛАУСЕН Макс, который беспрерывно, в тяжелых агентурных и технических условиях поддерживает о нами радио-связь.
Следует отметить, что оба эти товарища в критический момент событий 26.2.36 г. в Токио поддерживали с нами бесперебойную радио-связь и держали нас в курсе всего происходящего.
В настоящее время работа этих двух товарищей приобретает особое значение, но на почве длительной работы в тяжелых условиях, на почве длительного отрыва от Советского Союза у них чувствуется большая моральная усталость. Заменить их в данное время невозможно. Для пользы дела необходимо продлить работу этих товарищей, закрепив их на тех позициях, на которых они находятся.
Прошу вашей санкции на награждение этих товарищей орденами "Красной Звезды", что ими безусловно заслужено и явится для них стимулом для напряженной работы в особых условиях.
Комкор (С. Урицкий)…"
Вполне возможно, что Урицкий действительно взорвался тогда по поводу просимых Клаузеном двадцати тысяч долларов. И о похождениях Зорге он был, конечно, хорошо осведомлен.
Тем не менее, спустя год после той самой сцены, он же характеризует Рихарда Зорге совсем другим образом. Не перед рядовой агентессой, заметим, а перед своим начальником. И не на словах, а в официальном документе. На бумаге.
Что многократно увеличивает ответственность за свои слова.
А вот обвинения в плохой работе и трате денег - это в точку о самой Айно Куусинен.
Даже Роберт Ваймант, верящий каждому её слову безоговорочно, с едва уловимым сарказмом упоминает, что Москва выделяла на нужды одной Айно Куусинен денег больше, чем на всю группу Рихарда Зорге.
Одновременно, сама она признаётся, что командировка в Японию была для неё совсем не обременительной. Делать ей почти ничего не приходилось. Только завязывать связи, да изучать японский язык. Что, конечно, не удивительно, если учесть её семейное положение в СССР.
Кстати, вполне возможно, что это обстоятельство тоже сыграло свою роль в аресте Айно. Гендин посмотрел, сколько уходит на неё драгоценной валюты и какова от неё отдача. И быстро вызвал в СССР. Зачем ему нужны были такие дорогие туристы в экзотических странах?
И последнее.
Остановимся ещё на одном, очень многозначительном случае с её участием.
Вот он, в интерпретации Роберта Вайманта:
"… В тот вечер она должна была встречаться у цветочного магазина Гото на перекрестке Роппонги с говорящей по-немецки женщиной, которая проводила ее в дом Зорге. Женщина была ей неизвестна, и она подумала, что это просто "помощник Зорге". От последнего она узнала, что та женщина была замужем "за химиком, имевшим отношение к советскому посольству". Перед рождеством 1937 года Четвертое Управление дало ей задание поехать на московский железнодорожный вокзал с одним офицером и встречать супружескую пару, прибывающую транссибирским экспрессом, поскольку только она знала, как они выглядят. Когда те двое сошли с поезда, она узнала в женщине ту блондинку, что была помощницей Зорге. Им тоже приказали вернуться. Много лет спустя Айно писала: "Их посадили в ожидавшую машину, после чего они исчезли. Вскоре наступила моя очередь исчезнуть на девять лет…"
То есть, Айно Куусинен интерпретировала тот факт, что встречавших ждала машина, как несомненную примету их ареста.
Заметим. Роберт Ваймант, умный и наблюдательный человек, простодушно верит каждому слову Айно Куусинен.
Но здесь опять всё странно.
"Рождество 1937 года", можно датировать как 25 декабря 1937года.
Арестовали Айно Куусинен 1 января 1938 года.
Где и когда она могла успеть узнать о судьбе людей, имен которых она не знала, а только видела их мельком?