Рик: Прогулка в небесах
Шрифт:
– Как?!
– испуганно воскликнул, почему-то представляя такую картину: Гриппа и Розетта тупым лобзиком отпиливают гаду голову.
– Связали, - её изумительные бровки взлетели в бесконечном удивлении - мол, пацифизм пофигизмом, но от щелбана ещё никто не умирал. Так что, Рикушка, будешь задавать глупые вопросы, получишь ведро тумаков в качестве освежающей терапии.
Я проигнорировал несказанную угрозу - будучи активным последователем учения толстокожести, я мог при должной психологической сноровке превратиться в этакий ходячий тормоз и умильно улыбаться вслед осчастливившей мою шевелюру улетающей на курорт вороньей стае.
– Ещё мнения?
– в ожидании посмотрел на Мурло.
Тот пожал плечами.
– Не думаю, что это сильно изменит наше не... не очень положение, - тихо произнёс он,
– Гады - не те противники, которым мы действительно можем противостоять, - откровение прозвучало ещё тише, при этом он даже наклонил вперёд голову, будто опасаясь быть услышанным, а потом опустил глаза, иронично улыбнулся.
– Но это не значит, что мы не должны вставлять собственные конечности в жернова игрового комбайна...
– Очень оптимистично, - прокомментировал Мишаня, глядя в сторону и продолжая оглаживать голову.
А я вздохнул - прогнозы ещё те, с обильными осадками, выпадением снега, града - и прочих кирпичей.
– Что ж, пора приводить в исполнение план "Скунс".
– Командиры встрепенулись под моим внимательным взглядом, восстанавливая в памяти, что это значит.
– А пока вот что нам нужно сделать. Мишаня, ты останешься на линии своих душевых - на случай неожиданного появления противника... вдруг они сработают. И...
– задумчиво прожевал глазами дружбана, - Фиалка ведь не дееспособна, - утвердительный кивок, хотя я вопрос-то и не задавал - так, констатация факта.
– поэтому найди себе другого помощника. И, пожалуйста, когда будешь демонстрировать краны холодной и горячей воды, не забывай, что гады могут появиться в любой момент, а длительное ваше отсутствие чревато... В общем, чревато.
– Дождался Мишаниного недовольного согласия (хотя, что ему не нравится? с его отработанной техникой соблазнения, он может справиться даже с кондуктором в общественном транспорте в сжатые сроки) и повернулся к Розетте.
– Тебе с разведчиками необходимо предупредить нас вовремя о появлении гадов.
– Действуй на своё усмотрение, но...
– строго покачал пальчиком, - на рожон не лезь, иначе отшлёпаю по мягкому месту, если оно, конечно, к тому моменту у тебя будет в целостности и сохранности, - Розетта снисходительно улыбнулась.
– Смейся, смейся, но смотри, как бы не понравилось твоей попочке знакомство с моим ремнём, - произнёс многозначительно; Мишаня заржал, а девушка очаровательно покраснела, что раньше за ней не наблюдалось.
– А если серьёзно, то любой ваш героический закидон может обойтись нашему отряду окончательным и бесповоротным поражением - мы ведь не сможем уйти, бросив своих на съедение ненасытным гадам. Ясно?
– требовательно спросил, убрав с лица даже намёк на улыбку. Розетта кивнула, не отводя глаз. Довольно хмыкнул про себя и посмотрел на Мурло.
– У нас задача посложнее: поскорее изобрести какое-либо транспортное средство для перемещения пострадавших. Что-то типа волокуши или телеги. Подтянуть всех нейтрализованных от стены сюда, к Последнему рубежу и быть готовым сорваться прочь в любой момент. Приступаем.
Инженерная мысль в экстремальных условиях у моих дюлей работала хорошо. Простые волокуши были сразу же забракованы, после того как обнаружились круги диаметром в тридцать сантиметров, раннее служившие неким украшением на стенах зала, и достаточно крепкие, чтобы послужить колёсами. Кузовом послужили широкие листы три метра на два, в которые впаяли оськи, с последующим нанизыванием колёс. Первые три телеги вскоре были готовы и успешно прошли испытания: дурачившийся Мишаня умудрился даже попрыгать во время движения, пока не удержал равновесие и повторно приложился недавно приобретённой шишкой о твёрдую поверхность. Пятеро мурловцев во главе со своим начальником впряглись в три телеги, загруженные пятнадцатью телами и, сопровождаемые четырьмя ходячими ранеными (в том числе Фиалкой, порывавшейся остаться и составить мне компанию), оказывающими посильную помощь, отбыли потихоньку в известном Мурло направлении. А я остался в компании двух очнувшихся (зелёных, как после расстройства желудка) и пятерых неподвижных дюлей. Мишаня к этому моменту уже вовсю накручивал краны ванных и душевых, забивая непонятным образом работающие сливы, попутно инструктируя и подкручивая свежую помощницу,
Очередное шипенье пукалок не стало для меня неожиданностью. Слева появилась Розетта с разведчиками, причём две фигуры обвисали на руках товарищей. И их стремительно нагоняли шестеро гадов. С очнувшимися бойцами мы погрузили на последнюю, четвёртую телегу оставшиеся три бессознательные тела. Но... но, сдаётся, мы уже не успевали уйти...
Гады с разгону влетели на залитую водой территорию и... вроде ничего не изменилось. Нет, вру - их движения стали дёрганными и неуверенными, и, самое главное, скорость передвижения значительно упала. Я с Мишаней бросился навстречу уставшим дюлям, чтобы помочь донести раненных до телеги. Но надолго ли это отсрочит общение с гадами?
И тут я вспомнил о Лизиной бомбочке.
– Уходите скорее отсюда!
– отчаянно крикнул, поспешно зашарил по карманам в поисках искомого предмета, прошёл чуть вперёд, навстречу неуклонно приближающимся гадам. Вспоминая инструкции девушки, мне необходимо было всего лишь надавить шарик особым образом, и после десяти секунд бомбочка должна была сработать.
Мелькнула неожиданная мысль: ну почему все наши действия больше опираются на авось, нежели на тщательную подготовку и уверенность в собственные силы. Авось пронесёт, авось вода сработает, авось бомбочка вовремя взорвётся, авось удастся осуществить следующий этап плана...
Дюли и Мишаня убрались из зала, гады продолжали пробуксовывать в воде, медленно, но верно приближаясь к нашему берегу. Затягивать с бомбочкой смысла не было и, совершив необходимые манипуляции, я размахнулся и что есть силы швырнул шарик в сторону противника. Видимо, разнервничался, ибо случился небольшой перелёт - за спины четверых гадов. Спрятался в коридоре.
Что значит любопытство! Нет бы испытать пятки на прочность. Охота ж была увидеть это супер-пупер взрывное устройство в действии!
Отсчитал десять секунд... Ничего. То есть, совсем ничего, кроме шума приближающегося противника. Ещё десять... Недоумённо выглянул. Что сказать - гады значительно ближе, нежели какое-то время назад, уже ясно видны их сосредоточенные трёхглазые физиономии... А я всё стою, оцепенев, и смотрю, будто некое домашнее животное на новую бронированную дверь с кодовым замком. Не в силах пошевелиться. В голове пустота - даже сквозняка не обнаружишь, настоящий космический вакуум. Вот же ж, блин, не везёт, очередной "авось" загнулся...
И тут шарахнуло. Если это событие можно обозвать таким глаголом, когда размазывает и тащит по стене, нещадно оббивая слабыми конечностями штукатурку, потом вкручивает вверх в неожиданно твёрдый воздух, а вместо глаз - яичница-глазунья, нос тает соплями и кровью, а в ушах... "выходила на берег Катюша", то бишь, миномётная установка... В этот момент в организме полетели нафиг пробки, и сознание благоразумно отключилось, спрятавшись чёрной кошкой в тёмной комнате и закрыв глаза...
Глава 9.
– О-о-ох...
– исторг мой бедный организм откуда-то из глубин, колодцев и бункеров потрясённой души SOS-вый сигнал, и этот звук послужил в качестве будильника - типа на пробуждение.
Первые движения можно сравнить с ощущением щебёнки, только-только выскочившей из-под поезда, а продирание сквозь хаос органов чувств - первые вздохи младенца. Память с трудом поспевала за семимильными шагами боли, испуга и праздничного букета фобий, что создавалось двоякое впечатление: либо меня отбили, но забыли положить на сковороду, либо отбили, обжарили, пожевали и выплюнули по причине жуткой несъедобности - всё равно что любителю свинины подсунуть воробья, чудом пережившего зиму. Всё тело, казалось, состояло из одного фиолетово-зелёного (по ощущениям) синяка, одним концом заползающего на верхнюю часть организма под названием голова, другим, расплывчатым шлейфом распространяющимися на мои мысли.