Рим рукоплещет!
Шрифт:
По радио объявляют, что результаты соревнований будут объявлены после контрольного просмотра кинофильма, не раньше 8 числа.
Два дня неизвестности! Мучительно долго тянулись эти дни. Мы бродили по Риму, осматривали все достопримечательности, побывали в Колизее. Арка Победы подходит к Колизею. Сохранились конюшни гладиаторов, подземные ходы…
Вот и площадка победителя. Победивший гладиатор вставал на нее, и цезарь даровал ему свободу.
Кто-то из нас произносит:
"Ликует буйный Рим… Торжественно гремит рукоплесканьями широкая арена…"
Да, вот и меня, советского
Наконец наступило знаменательное число-день, навсегда вошедший в историю советского конного спорта.
Объявлены результаты конных соревнований по классу высшей школы верховой езды. На этот раз судьи присудили победу сильнейшему. Не то что было в Хельсинки и в Стокгольме. Как видно, сказалось то, что за последнее время советские конники стали выезжать на международные соревнования, много учились, извлекая уроки из своих ошибок, и уже имели целый ряд побед. Ко времени XVII Олимпийских игр с нами уже стали считаться.
Объявлен результат: чемпион XVII Олимпийских игр - спортсмен Советского Союза Сергей Филатов на коне Абсенте. Второе место завоевал спортсмен Швейцарии Густав Фишер. Третье место-спортсмен ФРГ Иозеф Неккерман. Четвертое место-майор Сен-Сир и пятое место - спортсмен Советского Союза - Иван Калита.
Я был несказанно счастлив тем, что мне, простому советскому человеку, удалось в таком виде спорта, который издавна слыл спортом аристократии, выиграть впервые не только в истории советского спорта, но и в истории России золотую олимпийскую медаль. 9 числа нам вручили медали. Надевая мне на шею золотую медаль, президент Конной федерации мира Бернгард сказал:
– А помнишь, Филатов, я тебе в Швейцарии говорил, что в Риме ты будешь первым?
– Благодарю вас, господин президент Конной федерации мира,- ответил я ему.- И прошу вас почаще отгадывать наши выигрыши…
Бернгард рассмеялся и произнес:
– Браво, Филатов, браво!
Зарубежная пресса широко освещала эти соревнования. Журнал "Пферд унд рейтер" (ФРГ) писал: "Советские спортсмены - просто загадка. Они ежедневно поражают и пугают нас чем-то новым, неожиданным. Они так точно и правильно исполняли программу Большого олимпийского приза по выездке, как будто только и занимались этим десятки лет. Они блестяще исполнили не только такие трудные движения, как пиаффе, пассаж и пируэты, но и продемонстрировали свое мастерство в обычной езде".
Мы, чемпионы, были на приеме в нашем посольстве в Риме, где меня как олимпийского чемпиона-конника представили генеральному секретарю Коммунистической партии Италии товарищу Пальмиро Тольятти. Он сердечно поздравил меня и остальных чемпионов, а затем сфотографировался вместе с нами, спортсменами.
ПОСЛЕ РИМА
Вот и Москва… Она радостно встречает нас. Сколько народу на аэродроме, сколько цветов! Я стараюсь увидеть в толпе дорогие лица… Первым на моей шее повис Валерка. А Женька изо всех сил пробивается через толпу встречающих. Спешу на помощь к нему, жене, но корреспонденты окружают меня кольцом. Три дня я посвятил семье.
–
– Доволен, счастлив, достиг предела своих мечтаний! Но… и это еще не все! Нет времени отдыхать, нет времени почивать на лаврах - надо укреплять достигнутый успех. Впереди еще очень много работы!
Я получил очень много поздравлений от друзей, знакомых и не знакомых мне прежде людей.
Особенно обрадовало меня письмо старого боевого друга Миши Седова. Я совершенно потерял его из виду и ничего не знал о нем в продолжение семи лет. И вот - письмо.
"…Сергей, - писал он, - поздравляю тебя с такой блестящей победой. Думаю, что отвоевать золотую медаль у таких прославленных конников, с которыми тебе пришлось состязаться, было потруднее, чем в училище учить баллистику. А? Что ты на это скажешь?.."
Да, дорогой мой друг! Ты, конечно, прав. И если бы не ты и не Миша Ковалевский, ушел бы я из училища - и неизвестно, смог бы стать спортсменом или нет…
Первый болельщик конного спорта маршал Семен Михайлович Буденный вызвал меня к себе. Я ехал взволнованный. Предстоящий разговор с героем гражданской войны не мог оставить меня спокойным.
Мне и раньше приходилось встречаться с маршалом, и всегда он поражал меня своей необыкновенной памятью. Помнит ли он мое несчастье с Гонгом? Знает ли о том, что его похвала Ингасу сыграла решающую роль в моей жизни как спортсмена? Ведь я готов был отступить от норовистого коня - и тогда не пошел бы в группу Николая Ситько и не стал бы заниматься высшей школой верховой езды.
Адъютант доложил о моем приезде, и я вошел в кабинет. Широкоплечий, не поддающийся годам человек встал из-за стола, пошел мне навстречу, обнял меня и сказал:
– Спасибо, сынок!
У меня запершило в горле… Маршал поздравил меня со званием олимпийского чемпиона, с присвоением мне звания заслуженного мастера спорта и с высокой наградой правительства-орденом Трудового Красного Знамени.
Затем спросил:
– Плохо выступили конкуристы и троеборцы. Чем ты это объяснишь?
Я не ждал такого вопроса, но ответил, что троеборцы вполне были подготовлены к состязаниям и могли завоевать если не личные золотые медали, то уж командные - наверняка. Неудача постигла ленинградского спортсмена Юрия Смыслова. Он сошел с дистанции кросса только по своей вине. Лошадь у него была в отличной форме. У него не хватило мужества перед, самым финишем заставить ее преодолеть препятствие из двух клавиш с прыжком в воду.
Они выступали ниже своих возможностей. Правда, в троеборье неплохо себя показали Мурсалимов на Сатрапе и Баклышкин, но из-за Смыслова троеборцы не только не завоевали какой-либо медали, но и не попали даже в первый десяток лучших команд.
Конкуристы встретились с сильнейшими итальянскими спортсменами и были вынуждены преодолевать весьма трудные и сложные препятствия. Многие знатоки говорили, что за 20 лет участия в конных соревнованиях они таких препятствий не видели. Динамовец Федор Мотыльков во время прыжка в тройной системе упал с коня и ушибся так сильно, что его унесли с конкурного поля на носилках.