Римлянин
Шрифт:
Лингрен, по-видимому, сразу понял, кто он такой. Если при разгроме Дании он ничего поделать не мог, то вот несколько позднее ему удалось уговорить партию «шляп», которая прямо сейчас находится в самой глубокой заднице, организовать покушения на потенциально опасных для королевского престола гольштейн-готторпцев. Всё это вылилось в череду неприятностей для Таргуса, но он сумел пережить эти весьма грубые, но теоретически способные сработать попытки. Потом у этого стрёмного дана снесло голову и он решился на радикальные меры. От попытки заражения Шлезвига чёрной оспой
Теперь Таргусу было с чем работать. Теперь он точно знал, что этот на голову больной дан охотится на него.
После подрыва кареты с Карлом Фридрихом и Елизаветой Александриной, Лингрен мог залечь на дно на несколько лет, усыпить бдительность Таргуса, дать ему расслабиться, как он бы поступил на его месте, а не писать безумное письмо с угрозами. Глупо. По-дилетантски глупо.
— Описание внешности у вас есть, — Таргус повернулся к Зозим. — Пусть твои агенты ненавязчиво ищут его. Он не профессионал, следовательно, оставляет хорошо различимые следы. Учти, что он может поменять цвет волос, надеть парик, нарисовать шрамы на лице и изменить черты лица макияжем.
У него было предчувствие, что адепт Хаоса прибыл из более технически развитого мира и о шпионаже знал только из фильмов или книг. Такие приёмы как изменение внешности — излюбленные приёмы авторов сценариев и книг на шпионскую тематику.
— Ещё обнови информацию в картотеке, — продолжил Таргус. — Приложи оригинал письма, если химики на нём ничего не обнаружат.
— Будет сделано, мой господин, — поклонилась Зозим.
— Зозим, — посмотрел на неё Таргус неодобрительным взглядом.
— Но вы ведь теперь курфюрст, мой господин, — начала оправдываться карлица.
— Эх… — устало вздохнул Таргус. — Уходим.
//Курфюршество Шлезвиг, г. Александриненсбург, дворец курфюрста, 26 июня 1739 года//
— Ну здравствуй, племянничек! — в кабинет Таргуса бесцеремонно вошёл какой-то наглый тип.
— Ты кто такой, мать твою? — Таргус направил на вошедшего выхваченный револьвер, а потом опознал. — А, это ты, «дядя». Чего хотел?
— Я назначен твоим регентом, — сообщил ему удивившийся приёму Адольф Фредрик, двоюродный брат Карла Фридриха, усевшись в кресло перед рабочим столом Таргуса. — И теперь я представляют твои интересы до твоего совершеннолетия.
— Да ты что? — усмехнулся Таргус. — И что ты собираешься делать со всей этой ответственностью?
— Для начала, научу тебя вежливости! — ожесточился Адольф Фредрик. — Твой покойный отец совсем тебя распустил, сопляк! Обращайся ко мне на «вы»!
— Ой, прошу прощения,
— Так-то лучше, — довольно кивнул Адольф Фредрик. — А теперь скажи своим людям, чтобы пропустили меня в твои мастерские, мне надо принимать дела. Эти холопы преградили мне путь и даже угрожали оружием!
Это значило, что «любимый дядя» первым же делом поехал в «Промзону», видимо, чтобы сразу «принять дела».
— Там скучно и совершенно нечего делать, «дядя», — улыбнулся Таргус.
— Я решаю, где скучно и где что делать, — недовольно прищурился Адольф Фредрик. — Будь хорошим мальчиком и убери своих людей, чтобы я с друзьями мог войти в «Промзону».
— Разумеется, — вновь заулыбался Таргус. — Непременно войдёте вместе со своими друзьями, раз уж вам так хочется. А пока, не изволите ли отужинать со мной?
— Ты здесь не хозяин, Карл Петер! — решил поставить двоюродного племянника на место князь-епископ Любека. — Но да, я поужинаю здесь сегодня.
— Тогда визит в «Промзону» следует перенести на завтра, вечером там совершенно нечего делать, — предложил Таргус. — К тому же, она никуда не убежит. Не так быстро, во всяком случае.
— Ты прав, сопляк, — криво усмехнулся Адольф Фредрик. — Но прекрати указывать, что мне делать!
Князь-епископ ушёл, а Таргус продолжил заниматься рутинной документацией.
Вообще, согласно наблюдениям и собранной информации, Адольф Фредрик был мягким человеком, любил вырезать табакерки, но вот Карла Петера пока что за человека не считал, решив взяться за него жёстко, чтобы не смел своевольничать.
Помимо Адольфа Фредрика прибыла также и Иоганна Елизавета Гольштейн-Готторпская, которую очень легко отпустил муж, предчувствующий большую перспективность воспитания такого лакомого малолетнего курфюрста.
Они прекрасно понимали, что за Таргуса легионы, но искренне считали его сопляком, на которого можно давить авторитетом. Видимо, не сочли нужным разузнать про него получше.
Ужин прошёл несколько неловко. Быстро выяснилось, Адольф Фредрик страдал, а вернее, наслаждался тем же недугом, что и Карл Фридрих, видимо, это родовая склонность. Он нашёл запасы очень дорогого франкского вина и не преминул воспользоваться сложившейся ситуацией, поэтому на ужине сидел до крайней степени бухой.
— Я думаю, вам тоже следует посмотреть на красоты Эгиды, уважаемая тётушка… — предложил Таргус, после длительного молчания.
— Чего мне там смотреть? — довольно грубовато спросила Иоганна Елизавета.
— Там имеется театр на пять тысяч персон, каждый день дают постановки, — как ни в чём не бывало ответил Таргус. — Также имеются торговые палаты ювелиров и ателье известных мастеров моды.
Иоганна Елизавета смерила его презрительным взглядом, но тем не менее буркнула:
— Хорошо.
Таргус мысленно пожал плечами. С такими родственничками никаких врагов не надо.
//Курфюршество Шлезвиг, г. Эгида, главная улица, 26 июня 1739 года//