Римская история в лицах

Остерман Лев

Столики, которыми пользуются в жилых помещениях, легкие, деревянные, тоже резные или инкрустированные. Некоторые — на трех ножках. Обеденный стол в триклинии — квадратный. Совсем недавно с Востока пришел обычай возлежать около обеденного стола. Эта вольная поза разрешена только мужчинам. Позже в холостяцких компаниях такой же свободой будут пользоваться куртизанки, а во времена империи — и матроны. Три больших прямоугольных ложа своими длинными сторонами прилегают к столу с трех сторон. Четвертая открыта для доступа рабов, сменяющих блюда. Плоскость каждого ложа слегка наклонена — ближний к столу край приподнят. Обедающие полулежат, опираясь локтем на подушки, по трое на каждом ложе. Таким образом, каждый из девяти сотрапезников может дотянуться рукой до блюда или кубка, стоящего на столе. Свою маленькую тарелочку он держит в другой руке. Едят ложками и руками, вилок еще нет. Рабы нарезают мясо, колбасу или пирог, разделывают птицу и рыбу, наливают вино в кубки. Стол в триклинии очень невелик, поскольку все равно только края его доступны для полулежащих гостей. Поэтому обед состоит из

нескольких перемен, а иными блюдами рабы обносят непосредственно. Так же, как и водой для ополаскивания пальцев. У каждого из обедающих хозяйская или принесенная с собой салфетка. В своей можно унести кое-что из угощения с собой, и приглашенные в богатый дом клиенты такой возможностью не пренебрегают.

Обед — кульминация дня и завершение его деловой части. Это единственная основательная трапеза в течение суток и вместе с тем время отдыха, развлечения и общения с близкими людьми. Он начинается часа в три пополудни (во времена ранней республики обедали раньше). Званые обеды и дружеские пирушки иногда продолжаются до ночи, обед в кругу семьи длится пару часов и после него уже не едят, ведь спать ложатся с заходом солнца. Зато и встают с рассветом.

Первый, ранний завтрак даже у состоятельного римлянина очень скромен: хлеб, белый или черный (его покупают в пекарне), овечий сыр, молоко, фрукты, немного вина. После краткого приема явившихся с приветствием клиентов, вольноотпущенников и рабов для влиятельного гражданина Рима наступало время политических контактов, деловых переговоров или совещаний с управляющими имений и доверенными лицами. Совещания и переговоры происходили обычно дома, в таблиниуме, а контакты — в общественных местах, под портиками или в ходе обмена визитами с людьми своего круга. Кстати, о времени встречи можно было договориться вполне определенно. Со II века до Р.Х. в городе имелись солнечные часы, а веком позже стали пользоваться и водяными. Световой день был разбит на 12 часов. Их продолжительность, естественно, менялась от примерно 75 минут в разгар лета до 45 минут в середине зимы, но так, что седьмой час наступал всякий раз ровно в полдень. Скорость истечения воды в часах соответственно регулировали. В богатых домах, на форуме и в базилике специальный раб выкрикивал наступление каждого часа.

Второй завтрак приходился на предполуденные часы и был тоже скромным: сыр, различные овощи, фрукты, хлеб, холодное мясное или рыбное блюдо — быть может, оставшееся после вчерашнего обеда. Перекусывали наскоро, чтобы не прерывать занятия делами, которые обычно заканчивали около полудня. Летом, в знойные часы дня отдыхали. Время до обеда состоятельные люди посвящали гимнастике или прогулкам и общению. Впрочем, чиновники магистратуры работали, а лавки после сиесты открывались вновь и работали дотемна.

В конце II века обеды, даже званые, выглядят еще умеренно. Гастрономические ухищрения появятся в богатых домах позже — в конце Республики, а в императорском Риме достигнут немыслимого изыска. Пока же обед состоит обычно из трех перемен. Закуска: яйца, травы и овощи, салаты, соленая рыба и другие соления. К ней — виноградный сок или немного вина, смешанного с медом. Затем горячие блюда: свинина и козлятина, домашняя птица, дичь, острые соусы и приправы, рыба, бобовая или полбяная каша, пироги с творогом и медом. И, наконец, десерт: свежие и сушеные фрукты, орехи, возбуждающие жажду острые деликатесы. Ибо вино пьют главным образом теперь — в конце обеда. На головы надевают венки из цветов. Выбирают распорядителя. Он назначает пропорцию вина и воды. Их смешивают в кратере, откуда специальным черпаком (киафом) разливают в кубки без ручек — фиалы или на ножках, с ручками — килики. Начинается, пожалуй, главная и, во всяком случае, наиболее приятная часть обеда, когда голод уже утолен, разбавленное вино слегка кружит голову и оживляет разговор. Часы пролетают за дружеской беседой или чтением вслух. Предметом беседы, как правило, служат не дела и не политика, а литература, искусство и повседневная жизнь. Иногда к обеду приглашают актеров, музыкантов или танцовщиц. Порой они разыгрывают целые сценки. Поют и сами пирующие. В дружеских пирушках участвуют только мужчины. Но нередки и общесемейные торжественные трапезы по случаю рождения ребенка, первого облачения юноши в мужскую тогу, помолвки или свадьбы, похорон и поминок. На них сходятся близкие родственники и друзья, мужчины и женщины. Существует обычай торжественно отмечать дни рождения, дарить подарки.

Впрочем, римская традиция умеренности еще активно сопротивляется нарождающемуся гурманству Сенатский запрет этой поры ограничивает затраты на обед 30 ассами в будни, 100 — в праздники и 200 ассами на свадьбу. До нас дошел даже особый закон, принятый в 161-м году, который запрещал подавать к столу блюда из специально откормленной домашней птицы.

Но пора и честь знать, попрощаемся с любезным хозяином и, следуя его совету, направимся к вершине холма, чтобы взглянуть на город с высоты. Под нами знакомые очертания форума. Огромный город лежит за ним — к северу и востоку от нас. Дальние его пределы теряются в утренней дымке или скрыты за близлежащими холмами. Зато слева, на западе, почти у наших ног хорошо видна широкая, обращенная к форуму излучина Тибра с вытянутым вдоль течения островом и мостами.

Прямо против Эмилиева моста, в низине на берегу уже заметно скопление и оживленное движение горожан. Это Велабрум, главный продовольственный рынок, где продают сыр, молоко, творог, мед, овощи и фрукты. Чуть ниже по течению Тибра — Бычий форум. Здесь торгуют всевозможным мясным товаром, птицей, свежей рыбой, а также домашним скотом и прочей живностью. Наконец, еще ниже по

течению вдоль берега начинается и скрывается от нашего взгляда за Авентинский холм торговая пристань. Она протянулась на добрых полкилометра. Это почти сплошной портик, за которым идет длинная цепочка перекрытых арочными сводами вместительных складов. Устье Тибра мелководно. Морские торговые суда разгружаются в лежащей близ него гавани Остия. Впрочем, она тоже довольно мелкая, так что главными воротами морской торговли Рима служит большой порт в Путеолах, неподалеку от Неаполя. Оттуда заморские товары на малых судах прибрежного плавания переправляются в Рим. Цепочка таких суденышек выстроилась у причалов торговой пристани. На берегу высятся кучи товаров, снуют грузчики. Чего здесь только нет! Из Сицилии, Африки и Египта сюда везут зерно, из Причерноморья — соленую рыбу, с островов Эгейского моря — дорогие сорта вин. Македония поставляет строевой лес, из Мавретании привозят драгоценные породы дерева, из Нумидии — мрамор. Железо, медь, олово и серебро прибывает из Испании, Британии и Галлии, папирус — из Египта, слоновая кость — с верховьев Нила. С Востока идет поток тонких цветных тканей, шелков, драгоценных камней, пряностей и ароматов; с берегов океана — пурпур. Вывозит Рим мало: оливковое масло, простое вино, кое-какую посуду и оружие. Разница в торговом балансе покрывается за счет дани из провинций и разного рода сборов. Оптовую морскую торговлю ведут ассоциации негоциантов из сословия всадников. В их рискованных, но весьма прибыльных предприятиях негласно участвуют и сенаторы.

Римские купцы проникают и в глубь далеких земель. Их экспедиции через Сирийскую пустыню следуют в Месопотамию и к границам Туркестана. В Пальмире они встречаются с караванами из Индии и Китая. Другие отважные торговцы по галльским рекам поднимаются в Германию, к берегам далеких северных морей, откуда привозят в Рим драгоценный янтарь. Интенсивному торговому обмену в пределах Италии и прилежащих к ней областях южной Галлии и Греции чрезвычайно способствовало колоссальное по своему размаху строительство замечательных римских дорог.

Дороги строились на века. Сперва снимали слой земли на глубину до полутора метров, добираясь до скальных пород. На них укладывали в несколько слоев крупные камни, связанные глиной, плотные слои щебня и гравия, затем верхнее покрытие из плоских каменных плит, толщиной в 20-30 сантиметров. Разумеется, эти дороги имели и важное военное значение. Строительство обходилось дорого — около тысячи сестерциев за километр. Это при том, что всю тяжелую работу выполняли рабы. За столетие с 250-го до 150-го года в Италию было ввезено около 250 тысяч рабов. Между прочим, это обстоятельство отнюдь не способствовало техническому прогрессу. Римляне пользовались блоками и подъемной машиной с огромным колесом, внутри которого, подобно белке, вышагивали рабы. Но не знали водяной мельницы, не придумали подкову и нагрудный ремень для лошади. Крайне медленно совершенствовались сельскохозяйственные орудия, слабо развивались ремесла.

С вершины Палатинского холма хорошо виден жилой массив римской бедноты на Авентине. Здесь очень мало домов «индивидуальной застройки». Целые кварталы выглядят как ульи, где отдельные строения системой переходов, балконов, лестниц связаны в нечто бесформенное и густонаселенное. Кое-где на 4-5 этажей поднимаются первые доходные дома (инсулы). Нижние этажи построены солидно: пространство между кирпичными наружными и внутренними стенами заполнено мелкими камнями и залито бетоном. Тут есть квартиры в несколько комнат для состоятельных жильцов, таверны для простолюдинов и лавки. Выше надстроены легкие кирпичные и деревянные этажи. Здесь сдаются отдельные маленькие комнатушки. Доступ в них на каждом этаже открыт с общей галереи, куда в несколько маршей ведет наружная лестница прямо с улицы. Разумеется, ни воды, ни отопления, ни хотя бы слюды на окнах в этих комнатках нет. Равно как и прочих удобств. Воду носят ведрами из ближайшего уличного колодца. В холодные дни обогреваются жаровнями. Постройки на Авентине выглядят убогими и обшарпанными. Узкие кривые улочки загромождены и замусорены.

Вниз, в лощине между Авентином и Палатином, взгляду открывается белая громада Большого Цирка. Это сооружение, размером примерно 600х100 метров напоминает вытянутый в длину стадион. По двум его продольным сторонам и замыкающему их с одного конца полукругу в три яруса идут трибуны для зрителей (наши олимпийские стадионы выглядели бы довольно скромно рядом с Большим Цирком древнего Рима. Он вмещал 250 тысяч человек). Со второй короткой стороны двенадцатью широкими арками внутрь цирка открываются стартовые стойла, в которых свободно располагаются колесницы, запряженные четверкой лошадей (квадриги). Цирк предназначен главным образом для конных состязаний, хотя иногда в нем происходят и соревнования по бегу, и кулачные бои, и даже целые представления, где молодежь разыгрывает батальные сцены. В отличие от современных ипподромов, гонки колесниц идут не по овальной беговой дорожке, а вдоль трибун по прямому и обратному направлениям, которые разделяет невысокая стенка (спина). Она имеет 350 метров в длину. По обоим ее концам стоят поворотные столбы — меты. Дистанция состязания — семь кругов. Чтобы ее сократить, возница старается у концов спины на всем скаку развернуться как можно круче. Это очень опасно: стоит зацепиться ступицей колеса за мету — и колесница переворачивается или ездока выбрасывает под копыта следующей за ним квадриги. В дни состязаний происходит 20-25 заездов, и редко когда обходится без несчастного случая. Римляне страстно болеют за цвета своих команд (при республике их два — красный и белый, при империи будет четыре), за отдельных фаворитов; заключают денежные пари. На трибунах немало женщин, иные из них по горячности азарта не уступают мужчинам.