Римские фантазии (сборник)
Шрифт:
«Пожалуй, сегодня я не буду покупать продукты в банках и бутылках», — решила синьора Оттавиа.
По дороге ей то и дело встречались пустые банки и бутылки, которые шли по своим делам, строго соблюдая правила уличного движения: улицу они переходили только на зеленый свет. Вдруг синьора Оттавиа увидела, что какой-то синьор сунул в урну коробку из-под обуви. Но едва он отвернулся, как коробка выскочила из урны и — топ-топ-топ! — поспешила следом за ним.
— Слава богу, хоть тут ни для кого нет привилегий! — облегченно вздохнула синьора Оттавиа.
Во время обеда три бутылки и кофейная банка
— Интересно, что они собираются делать дальше? — спросила синьора Оттавиа.
— По-моему, толстеть, — ответил синьор Дзербини.
— То есть?
— А ты посмотри! Видишь, бутылка из-под пива стала двухлитровой бутылью. Сколько кофе было в этой банке?
— Полкило…
— Ну вот! А теперь в ней уместится пять кило, если не больше.
— Отчего же они так растут? Чем они питаются? — удивились Анджело и Пьеро, проявив научный интерес к проблеме.
— Очевидно, пустотой. Ведь они же пустые! — объяснил синьор Дзербини.
Вечерние газеты подтвердили его догадку. Они привели заявление профессора Банки-Банкини, специалиста по таре и упаковке, доцента коробковедения и консервологии, в котором говорилось:
«Речь идет о совершенно нормальном явлении. По причине, которая нам неведома и которую мы называем «причиной икс», пустые сосуды определенно стремятся стать еще более пустыми. Для этого они, разумеется, должны увеличиться в объеме. Нас крайне интересует, лопнут они в конце концов или нет».
— О боже! — воскликнула синьора Оттавиа, заметив, что бутылка из-под минеральной воды стала сзади нее и, заглядывая через плечо, читает газету.
А к вечеру эта бутылка стала выше холодильника. Две другие почти догнали ее в росте. Банка из-под кофе раздулась, как шкаф, и заполнила собой половину детской комнаты, куда заглянула из любопытства.
— Профессор сказал, что это совершенно нормальное явление, — успокоил жену синьор Дзербини. — Иными словами, нефеноменальный феномен, ясно? Впрочем, ты ведь не разбираешься в феноменологии.
— Я не разбираюсь, спору нет, — вздохнула синьора Оттавиа. — Но ты зато отлично разбираешься. Вот и скажи мне, где мы будем спать сегодня ночью?
Говоря это, синьора Оттавиа повела мужа в спальню и показала на кровать. На ней удобно устроились бутылки из-под пива и оранжада — словно две горы, накрытые одеялом, а на подушках сладко спали два горла без голов, вернее — без пробок.
— Ничего, ничего, — опять успокоил жену глава семьи. — В тесноте, да не в обиде! Тут и для нас места хватит. Нельзя же в конце концов думать только о себе.
За неделю банка из-под кофе так растолстела, что заняла всю детскую комнату. Пришлось прямо в нее поставить кровати и тумбочки. Анджело и Пьеро забавлялись игрой в консервированный зеленый горошек.
В комнате Розеллы вырос такой большой тюбик из-под крема, что в нем легко уместились диван-кровать, трюмо, многотомное издание «Мастера живописи», три большие вазы с цветами, рекламная афиша «Битлзы», проигрыватель, восточные туфельки, которые жених привез Розелле из Сараева, а также большая корзина, где хранились куклы и иногда спал кот.
На кухне бутылищи из-под минеральной воды хватило ума расти не вширь, а только в длину, и
Бутылки, спавшие в постели супругов Дзербини, тоже росли в горизонтальном направлении и нисколько не мешали им двигаться по комнате. Кроме того, в этом оказалось и свое преимущество — каждый мог теперь спать в своей бутылке. Синьора Оттавиа выбрала, разумеется, бутылку из-под оранжада — она терпеть не могла запах пива. Очень интересно было бы посмотреть на них ночью, когда они лежали в своих бутылках, словно модели парусников, сделанные каким-нибудь старым морским волком или каторжником, трудившимся над ними с бесконечным терпением. Но посмотреть нельзя — ведь на ночь они гасят свет.
Нечто подобное происходило во всех других домах в городе. Люди быстро научились залезать в бутылки и вылезать из них, а также из банок, в которых прежде было варенье или свежезамороженные фрукты. Адвокаты принимали теперь клиентов, сидя в коробках из-под обуви или в книжных футлярах. В каждой семье нашлись свои пустые емкости, и каждая пустая емкость имела свою семью. Жить в банке или в коробке оказалось вполне удобно.
Емкости, которым не нашлось места в домах, что вполне понятно при нынешнем жилищном кризисе, расположились на площадях, улицах, в садах и скверах, заняли окрестные холмы. Огромная банка из-под мясных консервов накрыла памятник Гарибальди. Закрученная консервным ножом крышка этой банки немного мешала движению транспорта. Но городские власти, как всегда, позаботились о людях. Они построили над крышкой легкий деревянный мостик, и машины без труда преодолевали это препятствие. Розелла встречалась теперь со своим женихом в банке из-под соленых грибов — там стояла зеленая скамеечка. Мечтать, как известно, можно где угодно, было бы о чем. А запах грибов даже приятен.
Впрочем, кому какое дело до мелких забот семейства Дзербини? У каждого из ста тысяч жителей города были такие же заботы. Могущество пустых банок ставило другие, куда более важные проблемы. Однажды утром огромная коробка из-под макарон «Мамбретти» («Если они не «Мамбретти», то это уже не спагетти!») одним махом проглотила Колизей. В полдень того же дня купол святого Петра исчез в большой железной банке, на которой даже невооруженным глазом и на большом расстоянии можно было прочитать: «Мармелад». Газеты сообщили, что синьора Сеттимиа Дзерботти родила двух близнецов в банке, и муж на радостях подарил ей золотой консервный нож. Телевидение передавало прямые репортажи о том, как консервные банки заглатывали гору Червино, Эйфелеву башню и Виндзорский замок. Как всегда, превосходно комментировал события Тито Жестянкини.
Тем временем один западногерманский астроном обменивался шифрованными телеграммами со своим американским коллегой. Оба заметили какой-то странный предмет, который, похоже, двигался из глубин космоса по направлению к Земле.
— Не комета ли это, профессор Бокс?
— Не думаю, профессор Шахермахер, хвоста ведь нет!
— Это верно. Однако какая странная форма… Похоже на…
— На что, профессор Шахермахер?
— А, вот на что! На коробку! На очень большую коробку!