Римские легионы. Самая полная иллюстрированная энциклопедия
Шрифт:
Император Септимий Север
В армии, как и среди других групп населения Империи, получает распространение императорский культ. В военном календаре насчитывалось множество дат, связанных с почитанием императоров и императорского семейства («божественного дома», как оно стало именоваться со времени Септимия Севера). Благодаря раскопкам в Дура-Европос, где дислоцировалась ХХ когорта Пальмирцев, был обнаружен любопытнейший папирусный документ. Этот папирус (P. Dur. 54), известный как Feriale Duranum и датируемый временем Александра Севера (точнее, 223–227 гг.), представлял собой стандартный, используемый, видимо, во всех римских воинских частях календарь праздников, который в своих базовых элементах, вероятно, восходит еще ко времени Августа [48] . Он сохранился не полностью (почти отсутствуют данные о последних трех месяцах года). Среди памятных дат, отмечавшихся в войсках, первое место принадлежит тем, что были связаны с почитанием императоров. В их честь приносились обеты в первые дни нового года; отмечались дни рождения прежних (начиная с Цезаря) и живых правителей и членов их семьи, даты прихода к власти и одержанных побед, присвоения тех или иных титулов. Кроме того, в честь различных богов под руководством офицеров (трибунов и центурионов) [49] совершались обеты и священнодействия за здравие императоров. Императорам посвящались возводимые солдатами постройки. В центре любого лагеря в знаменном святилище вместе со статуями богов и штандартами части помещались статуи и бюсты императоров, которых изображали в военной одежде [50] . Следует, впрочем, отметить, что, в отличие от преторианцев или воинов вспомогательных частей, легионеры по меньшей мере до правления Септимия Севера не отличались чрезмерным
48
Fink R. O. Roman military records on papyrus. Ann Arbor, 1971. No. 117. P. 422–429; Fink R. O., Hoey A. S., Snyder W. F. The Feriale Duranum//Yale Classical Studies. 1940. Vol. 7. P. 1–222; Nock A. D. The Roman Army and the Roman Religious Year A. D. Nock//Harvard Theological Review. 1952. Vol. 45. P. 186–252.
49
Stoll O. «Offizier und Gentleman». Der r"omische Offizier als Kultfunktion"ar//Klio. 1998. Bd. 80. S. 134–162; Kolendo J. Le r^ole du primus pilus dans la vie religiouse de la l'egion. En rapport avec quelques inscriptions de Novae//Archeologia. 1980 [1982]. T. 31. P. 49–60.
50
Davies R. W. A note on lorictitis//Bonner Jahrbucher. 1968. Bd. 168. P. 161–165.
51
Такого рода посвящения появляются в армии начиная с правления Адриана (Le Bohec Y. La IIIe l'egion Auguste. Р., 1989. P. 563 et suiv.). См. также: S'anchez-Ostiz C. Castillo y A. Legiones y legionarios en los epigrafes pro salute imperatoris: una panor'amica//Les l'egions de Rome sous le haut-empire. Actes du congr`es de Lyon (17–19 Septembre 1998)/Ed. Y. Le Bohec, C. Wolff. Vol. II. Lyon; Paris, 2000. P. 733–742.
52
Отождествленный с римским Юпитером сирийский бог Ваал из Долихии в Коммагене. Его культ был широко распространен в армии. Speidel M. P. The Religion of Jupiter Dolichenus in the Roman Army. Leiden, 1978; Collar A. Military Networks and the Cult of Jupiter Dolichenus//Asia Minor Studien. 2011. Bd. 64. P. 217–246.
Монета, выпущенная императором Адрианом
Разумеется, по имеющимся в нашем распоряжении данным трудно судить об искренности и глубине тех чувств, которые рядовые воины питали к императорам. Но не подлежит сомнению, что официальная пропаганда и весь уклад армейской жизни были нацелены на то, чтобы внушить солдатам чувство преданности и долга по отношению к главе государства. Служба в армии означала в первую очередь служение императору. Более того, в идеале отношение солдат к императору мыслилось как любовь. Такой идеал провозглашается, например, в панегирике неизвестного автора в честь императора Константина: «Лишь тот страж государства является надежным и верным, кого воины любят ради него самого, кому служит не вынужденная и продажная угодливость, но простая и искренняя преданность» (Латинские панегирики. VII. 16. 6). Такая преданность противопоставляется оратором той краткой и непрочной популярности, которую некоторые вожди пытались снискать щедростью. В другом панегирике, посвященном тому же императору, подчеркивается, что его войско было счастливо носить оружие и выполнять воинские обязанности благодаря своей любви к императору, которого оно так же любило, как и было дорого ему, и вообще любовь к принцепсу делает воина храбрее (Латинские панегирики. X. 19. 4–5; cp. XI. 24. 5–7).
Сестерции императора Коммода
Такого рода высказывания можно было бы счесть голой риторикой, если бы приведенные выше свидетельства не показывали, что во многих случаях искренняя любовь воинов к тем, кому они служили и за кого сражались, не была пустым звуком. Наверное, неслучайно именно самоотверженная преданность и любовь воинов к своему командующему стали для философов неким образцом высокого служения. Сенека, например, утверждает (О блаженной жизни. 15. 5), что поборник добродетели будет помнить древнюю заповедь «Повинуйся Богу!», подобно тому как доблестный воин будет переносить раны, считать рубцы и, умирая, будет любить того императора, за которого погибает.
Однако наряду с моральными и эмоциональными узами, связывавшими императора и войско, нельзя недооценивать и значение такого фактора, как щедрость правителя. Как мы уже отмечали, император выплачивал донативы из собственной казны, чтобы подчеркнуть свои персональные связи с войском. Такие подарки со стороны командующих отдельными войсковыми группировками расценивались как покушение на исключительную прерогативу императора, а стало быть, как попытка мятежа (Постановление о Гнее Пизоне. 52–56; Тацит. Анналы. II. 55). Армия оказывалась под особым попечением императоров. Но императорские подарки отнюдь не были средством подкупа войска. Донативы имели не только и, может быть, даже не столько материальную ценность, сколько символическую, будучи связаны по своему происхождению с теми раздачами, которые высокопоставленные патроны осуществляли среди сограждан, чтобы увеличить собственный политический вес и расширить клиентелу. Донативы рассматривались как знак политического престижа армии: производя раздачу денег воинам, императоры выражали тем самым свое благорасположение и уважение войску [53] .
53
Flaig E. Den Kaiser herausforden. Die Usurpation in r"omischen Reich. Frankfurt am Main, 1992. S. 165–166; Phang S. E. Roman Military Service. Ideologies of Discipline in the Late Republic and Early Principate. Cambridge; N. Y., 2008. P. 179–190; St"acker J. Princeps und miles. Studien zum Bindungs und Nachverh"altnis von Kaiser und Soldat im 1. und 2. Jahrhudert n. Chr. Hildesheim; Z"urich; N. Y., 2003. S. 389–391.
Сестерций императора Калигулы с изображением его обращения к солдатам
Очевидно также, что действенным средством обеспечить преданность и любовь армии был непосредственный контакт императора и войска. Конечно, император не мог все время находиться в войсках, не мог лично участвовать в военных походах или учениях войск. Однако практически ни один из принцепсов не упускал возможности обратиться к солдатам, собранным на воинскую сходку, с речью. Такие обращения (adlocutiones), проводимые по разным поводам (по случаю завершения войны, по поводу награждения отличившихся, раздачи донатив и т. д.), обставлялись как торжественная церемония и были своеобразным ритуалом, призванным демонстрировать согласие и единство императора и его армии, даже если ее представляли только преторианцы в Риме [54] . Не менее существенным фактором было показательное проявление заботы императора о солдатах: обход палаток и посещение раненых, обращение с воинами как с боевыми товарищами, включая демонстративное соучастие императора в солдатской трапезе, в тяготах походной жизни и военных упражнениях, а также в бою [55] . И эта персональная связь каждого солдата с императором, по замечанию М. И. Ростовцева, «была, может быть, наиболее могучим средством поддержания в войске порядка и дисциплины» [56] . На некоторых из этих моментов мы остановимся ниже. А пока в качестве предварительного итога подчеркнем, что многие императоры очень ответственно подходили к своей роли военного лидера, понимая, что от их авторитета среди солдат во многом зависит эффективность римской военной машины.
54
Махлаюк
55
Махлаюк А. В. Армия Римской империи. Очерки традиций и ментальности. Н. Новгород, 2000. С. 102–118; Moore R. L. The Art of Command: The Roman Army General and His Troops, 135 BC–138 AD. PhD Diss. Michigan, 2002.
56
Ростовцев М. И. Рождение Римской империи. Общий очерк. Пг., 1918. С. 138.
Глава 5
Легионы Империи: история и размещение
«…В их руках судьба Рима, государство расширяет свои пределы благодаря их победам, и их именем нарекаются полководцы».
«Ваше войско, как ров, кольцом окружает населенный мир…»
Военная история Римской империи в значительной степени складывается из истории отдельных легионов. Их формирование связано с определенными событиями и военными лидерами, их создававшими. Каждый из легионов имел свои боевые традиции и репутацию, приобретаемую прежде всего в сражениях. Уже при Августе многие легионы располагаются в местах постоянной дислокации в определенных провинциях, где приобретают со временем местную специфику. Это было связано и с источниками пополнения, окружением, характером повседневной деятельности и тех задач, которые решали данные воинские части. Поэтому легионы, стоявшие на Рейне, и по своему составу, боевым приемам и снаряжению, и даже по внешнему облику могли сильно отличаться от тех, что несли службу где-нибудь в Малой Азии, Нумидии или в Британии. Индивидуальность каждого легиона воплощалась в его номере, наименовании, эмблеме и штандартах. Для проведения тех или иных кампаний легионы могли перебрасываться с места на место; формировались и новые легионы, начинавшие свою историю, что называется, с чистого листа. Случались и тяжелые поражения, в которых гибли целые легионы. Мятеж или измена могли привести к роспуску воинской части. Но бывало и так, что после этого ее переформировывали или спустя некоторое время восстанавливали вновь.
В данной главе мы кратко остановимся на истории отдельных легионов и рассмотрим в общих чертах их дислокацию на территории Империи в разные периоды истории.
Прежде всего надо подчеркнуть, что армия Римской империи ведет свое происхождение из гражданских войн; большинство из тех 28 легионов, которые оставил после победы в гражданских войнах Август и которые служили потом его преемникам, уже существовали до битвы при Акции, а некоторые воевали под знаменами Цезаря. К последним относятся те, которые были сформированы Цезарем в период его Галльских войн и носили номера с VI по XIV, а также V легион с необычным названием «Жаворонки» (Alaudae). Этот легион был набран Цезарем в 52 г. до н. э. из трансальпийских галлов, обученных и вооруженных на римский манер, и получил свое название по особенным перьям, украшавшим шлемы его воинов. Сам Цезарь в своих «Записках» никогда не называет его по этому прозвищу, но упоминает только о действиях его когорт. После своего возвращения в Рим в 49 г. до н. э. или после битвы при Фарсале в 48 г. до н. э. он даровал его солдатам права римского гражданства.
Монета с изображением инсигний III Августовского легиона
В 47–44 гг. до н. э. Цезарь уволил со службы легионы VI–XIV, и только V Alaudae оставался в строю до 44 г. до н. э., когда он в Южной Италии ожидал формальной отставки или же готовился войти в состав сил, предназначенных для проведения планируемой Цезарем парфянской кампании. После убийства Цезаря, когда власть в Риме оказалась в руках триумвиров, которые начали готовиться к решающей схватке со сторонниками Республики, Октавиан восстановил VII и VIII легионы в Кампании; Марк Антоний заново сформировал V Alaudae, а Лепид в Трансальпийской Галлии на основе ветеранов, поселенных Цезарем в колониях, восстановил VI и X легионы (и, возможно, еще один). Как указывает наименование XII легиона Antiqua («Древний, Старый»), который позже окажется в армии Антония и получит наименование «Молниеносный» (Fulminata), его происхождение возводилось к XII легиону Цезаря. Очевидно, триумвиры стремились воссоздать Цезаревы легионы, чтобы утвердить себя как преемников Цезаря и получить в лице его ветеранов надежных и закаленных бойцов.
Позже, когда политические пути триумвиров разошлись, каждый из них стал формировать собственные легионы. Но после 30 г. до н. э. все они оказались под властью Октавиана, вышедшего победителем в противоборстве с Антонием. Поэтому номера легионов иногда дублируются, что связано с тем, что они происходили из армий Антония и Октавиана.
Уже в армии Цезаря легионы приобрели не только постоянные номера, но также особые наименования и эмблемы. Эти атрибуты, хотя и менялись с течением времени, у многих легионов сохранились и впоследствии, вплоть до позднеримского периода. Хотя происхождение и символическое значение некоторых легионных эмблем (среди которых были и знаки зодиака: Кентавр, Вепрь, Пегас, Слон и другие животные) остаются неясными, нельзя не согласиться с Ш. Ренелем, который объяснял их разнообразие стремлением каждого легиона развивать собственную индивидуальность [57] . Названия же легионов связаны с их конкретной историей.
57
Renel Ch. Cultes militaires de Rome. Les enseignes. Lyon; P., 1903. P. 198; 206; 232 suiv.
Монета, выпущенная в честь III Августовского легиона
Быть может, наиболее интересна история Х легиона, который знаменит прежде всего тем, что именно он был любимым легионом Цезаря с самого начала Галльской войны [58] . Именно тогда, в 58 г. до н. э., этот легион получил наименование Equestris («Конный, Всаднический»). Это прозвание связано с любопытной историей. Когда под Весонтионом римским войском овладел страх перед германцами, о невероятной храбрости, силе и огромном росте которых солдатам рассказали купцы, Цезарь заявил, что, если за ним вообще никто не пойдет, чтобы сразиться с германцами, он выступит с одним Х легионом и сделает его своей преторской когортой [59] . Это заявление вызвало решительную перемену в настроениях войска, и оно прониклось боевым пылом и выступило в поход. При приближении Цезаря германский вождь Ариовист предложил провести переговоры, но при этом, опасаясь ловушки, требовал, чтобы Цезарь не брал с собой на эти переговоры пехотинцев. Цезарь, не решаясь доверить свою жизнь галльской коннице, приказал, чтобы галлы передали своих коней легионерам Х легиона. По этому поводу один из солдат Х легиона остроумно заметил: Цезарь делает больше, чем обещал, – он не только делает легион своей преторской когортой, но и зачисляет его солдат во всадники (Цезарь. Галльская война. I. 42). Всадниками, напомним, называлось второе высшее сословие в Риме. В дальнейшем этот легион ни в одном сражении не подводил своего полководца и всячески старался оправдать его доверие. Правда, в 47 г. до н. э. он принял участие в мятеже вместе с двумя другими легионами, ожидавшими отправки в Африку и требовавшими выплаты наград. Именно тогда Цезарь, заявив на сходке, что выплатит им обещанное, но только после того, как добьется победы с другими войсками, обратился к легионерам «граждане» вместо обычного «соратники», что означало, что солдаты уже уволены со службы. Это так подействовало на мятежников, что они раскаялись и стали просить Цезаря наказать виновных. После этого Цезарь, вновь поднявшись на трибуну, сказал, что наказывать никого не хочет, но огорчен, что и Х легион, который он всегда предпочитал другим, принимал участие в мятеже. «Его одного, – сказал он, – я и увольняю из войска. Но и ему я отдам обещанное, когда вернусь из Африки». Как рассказывает Аппиан (Гражданские войны. II. 94), «рукоплескания и благодарность раздались со всех сторон, и только десятый легион был в глубокой скорби, так как по отношению к нему одному Цезарь казался неумолимым. Солдаты этого легиона стали тогда просить метать между ними жребий и каждого десятого подвергнуть смерти. Цезарь при таком глубоком раскаянии не счел нужным их больше раздражать, примирился со всеми и тут же направил их на войну в Африку». Конечно, в действительности вряд ли в этом эпизоде все обстояло так, как описывают античные историки, и Цезарю фактически пришлось уступить требованиям воинов [60] , но ясно, что легион мог действовать как единое целое не только на поле боя, но и в отношениях с полководцем.
58
Этому легиону посвящена книга: Dando-Collins S. Caesar’s Legion: The Epic Saga of Julius Caesar’s Elite Tenth Legion and the Armies of Rome. N. Y., 2002.
59
Преторской когортой в армии республиканского Рима называли отряд отборных воинов, сопровождавших полководца и служивших его телохранителями.
60
Chrissanthos S. G. Caesar and the Mutiny of 47 B. C.//Journal of Roman Studies. 2001. Vol. 91. P. 63–75.