Римский сад
Шрифт:
Встреча с Фабрицио превратилась в тающий сон. Теперь ее окутывал только аромат француженки.
На Колетт было длинное платье цвета охры и маленькое коралловое ожерелье. На пальцах правой руки — три золотых кольца, очень тонких, почти незаметных. Ногти были покрыты темно-бордовым, почти черным лаком, идеальный маникюр. Или лак был просто черным? На мгновение, когда она легко, словно перышко, подняла высокий табурет и села у стойки рядом с Франческой, не спрашивая разрешения, платье на ее груди сдвинулось на несколько миллиметров. Франческе
— Дай мне, — сказала она и указала на ее грудь. — Посади ее в коляску. Давай, дорогуша, ты не должна все время держать девочку на руках. Твои дочери и без того слишком избалованы.
Франческа посадила Эмму в коляску, будто выполняя приказ. Слава богу, малышка не возражала. Франческа больше не слышала никаких звуков в баре, она огляделась и увидела толпу людей. Их губы шевелились, но из них не вылетало ни единого звука. Они мешали ложечками в чашках, пили, ели, шевелились. Но не издавали ни звука. Она могла слышать только голос Колетт, видеть только глаза Колетт. «Дом?» — попыталась позвать она.
— Сядь, дорогуша, — велела Колетт.
Франческа взяла высокий стул. Села.
— Видела? Мы были правы. Похититель не Вито, — и француженка посмотрела на нее. — Я не помню, как ты голосовала на собрании, — голос Колетт звучал вкрадчиво, но четко и ясно. — За то, что он виновен или что арестован напрасно, — она снова посмотрела на нее, прямо в глаза. Будто два крючка вылетели из глаз Колетт и вонзились в глаза Франчески.
— Невиновен, — обронила Франческа.
Колетт молча продолжала смотреть на нее. Взгляд, в котором было что-то томное, обволакивающее. Пожилая дама была красивой.
— Да, ты права, — наконец кивнула она. — Я только сейчас вспомнила. Идеально.
Колетт пронзала Франческу взглядом.
И та больше не чувствовала ни тепла, ни холода, ни даже собственного тела.
— В любом случае, поскольку мы обе случайно оказались здесь… — ожерелье француженки сдвинулось, будто по своему собственному почину, приковывая к себе внимание Франчески. — Я хотела спросить, не могли бы вы прийти сегодня вечером немного пораньше? Микела быстро устает и поэтому…
Сегодня вечером? Куда?
Глаза Колетт, миндалевидные, с удлиненными уголками, смерили ее сверху донизу. Она улыбнулась самой невинной улыбкой, какая только могла существовать на свете.
— Массимо сказал тебе об ужине, не так ли? Ужин у меня дома, — она сделала паузу. — Ой. Он ничего тебе не говорил?
У тебя дома, подумала Франческа и только тогда поняла, что никогда раньше не видела ее квартиру. «Массимо? Ужин? Какой ужин?» Но ее разум все еще пребывал в тумане, искрящемся каплями росы.
— Да, конечно… Конечно, да.
У Колетт
— Значит, увидимся позже. — Сделав пару шагов, Колетт развернулась и, хищно глядя на Эмму, рявкнула: — Думаю, твоей дочери нужно сменить подгузник. Сейчас же, Франческа.
5
— У нас сегодня ужин с Колетт? — этими словами Франческа встретила мужа, едва тот переступил порог («Дом?» — «Что такое?» — фыркнул дом. «Для начала прости меня». — «Я прощаю тебя, Франческа, я всегда тебя прощаю»).
— Да, — тихо сказал Массимо, — кстати, я думаю, мы опаздываем.
— Ты мне ничего не говорил.
— Вылетело из головы, прости. Колетт пригласила нас к себе. Всех жильцов. Ты против?
Всех.
— А когда ты ее видел?
— Она позвонила мне. Это так мило, я рад, что нас пригласили. Первое приглашение на ужин с жильцами кондоминиума. Там будут все.
Все.
И с каких это пор вы с Колетт стали так близ — ки? С каких это пор у Колетт есть твой номер?
«Можно спросить у тебя, дом?»
«Нет, — сказал дом. — Улыбнись и скажи: это пре красная идея».
— Хорошо, — обронила Франческа.
«Я велел тебе сказать: это прекрасная идея!» — грянул дом. Франческа молчала.
— Давай, Фра, идем, мы уже опаздываем, — Массимо сиял, словно новенький кофейник. — Анджела! Идем!
И он взял на руки Эмму.
Потом поправил галстук, гладя в зеркало в коридоре, и открыл дверь.
6
На лестничной площадке чужого дома находились муж, жена, две дочери и бутылка вина — в руке мужа. Приятно пахнущие. Хорошо одетые. Семья. Дьявол, заточенный в теле Франчески, бешено молотил кулаками, пытаясь выбраться наружу.
Колетт им открыла. Впервые кто-то из жильцов кондоминиума распахнул перед Франческой двери своего дома. Они провели в «Римском саду» почти полгода, но встречались с другими жильцами только во дворе. И еще некоторые приходили — вламывались? — к ней домой. За все это время единственным домом, который она видела, был дом Фабрицио (и Марики в день допроса, но Франческа не хотела об этом думать).
Мы все будем там. Дьявол в ее теле сказал: «Теперь ты снова увидишь Фабрицио».
Колетт была одета в легкий шелковый костюм цвета ржавчины, на пальцах три маленьких золотых кольца, лак на ногтях под цвет костюма, золотистые волосы уложены идеальными локонами, духи — ее духи — с великолепным ароматом… с той почти незаметной ноткой, той странной ноткой, которая растеклась по телу Франчески, пока они обменивались имитационными поцелуями.