Римское дело комиссара Сартори

Энна Франко

Наступило долгое молчание. Через открытую застекленную дверь слы­шался шум прибоя. Синьорина Форезе предложила напитки и сигареты. Бригадир Корона, выбравший «Чинзано», кажется, искал на дне большого пузатого бокала выход из этой запутанной ситуации.

К их разговору внимательно прислушивался бармен, который стоял за длинной стойкой, покрытой голубыми и желтыми пластинками майолики. Это был смуглый юноша — типичный южанин — с густыми бровями и угреватым лицом. На вид — под тридцать. Когда он, подав напитки и сига­реты, в очередной раз возвратился

за стойку, комиссар, наконец, заметил его присутствие.

— Вы знали синьорину, о которой мы только что говорили, правда? — неожиданно обратился к нему полицейский.

Юноша вздрогнул. Бригадир и хозяйка повернулись к бармену.

— Да, синьор, — подтвердил бармен после некоторого колебания.

— Что вы можете сказать о ней?

— Ну, это красивая девушка, конечно!.. Когда она не отправлялась в бассейн, то всегда находилась здесь.

— Мне кажется, вы немножко ухаживали за ней, нет? — намекнул Сартори с улыбкой.

Бармен покраснел, взгляд его заблуждал по сверкающей металличе­ской поверхности стойки.

— Саверно, скажи комиссару все что знаешь, — подтолкнула его синьорина Форезе.

— Я. я не позволяю себе ухаживать за клиентками, — отрезал юноша, хотя его тон никого не убеждал. — Конечно, это не составляло бы труда. если бы я хотел. Понятно было, что ей нужна компания.

— Из чего вы это поняли?

— Из ее поведения. Ей нравилось шутить, нравилось пить и слушать музыку. Знала кучу анекдотов и умела рассказывать их. Какой-то был даже грязный.

— Ага! — воскликнул комиссар. — И ваши отношения с синьориной всегда были корректные.

— Я вам сказал, синьор, что никогда не позволил бы. — слабо запро­тестовал юноша. — Я здесь простой бармен, а синьорина была клиенткой.

— Саверно — парень на месте, — вмешалась хозяйка отеля. — Он работает у нас почти три года, и у меня никогда не было причины жало­ваться на него.

Зазвонил телефон. Саверно подошел к нему, снял трубку и через несколько минут повернулся к хозяйке.

— Синьорина Джанна, к вам пришли.

Девушка извинилась и удалилась.

Комиссар встал и подошел к стойке.

— Послушай, Саверно, — тихо проговорил он. — Я тебя ни в чем не обвиняю, но у меня такое впечатление, что ты не совсем откровенен со мной.

— Клянусь, синьор комиссар.

— Подожди. Если тебе удалось войти в интимные отношения с девуш­кой, это твои дела. Но мне хотелось бы знать. Это важно. Сейчас, пока синьорины Форезе нет, ты можешь говорить свободней.

— Синьор комиссар, я не хотел бы никому причинить вреда. И потом, если хозяйка узнает, что я.

— Я же сказал тебе, что синьорина ничего не узнает.

Бармен покорно вздохнул.

— Ну ладно! — пробормотал он, опуская глаза. — У нас. у нас были близкие отношения.

— Ты можешь сказать ясней? — Полицейский перешел на фамильяр­ный тон. — Хочешь сказать, что девушка спала с тобой?

Бармен утвердительно кивнул головой.

— Да, если быть откровенным, я должен сказать, что

она спала со мной. Это случилось на второй день ее приезда. Девушка здорово на­пилась.

— Ты пошел в ее комнату?

— Да.

— Днем?

— О нет!.. Я пошел к ней в два часа ночи и пробыл там пару часов. Конечно, нелегко забыть такую девушку. — Саверно отважился посмо­треть на комиссара, к которому теперь присоединился бригадир Корона. — Но зачем вам нужно знать, что я. Надеюсь, девушка не хочет причинить мне неприятности. Насколько я понял, она очень опытна в любви.

— Ага!.. Ну, пусть тебя это не тревожит. Девушка ничего не сказала мне против тебя. А после того раза вы еще встречались наедине?

— Да, каждую ночь. Когда она решила уехать, то предложила мне сопровождать ее в Рим. Сказала, что найдет мне хорошее место в каком-то ночном клубе. Потом написала мне открытку из Анцио.

Комиссар встрепенулся.

— Открытка у тебя с собой?

— Да, я ее сохранил.

Он открыл ящичек стола, достал оттуда открытку с иллюстрацией и протянул полицейскому. Это был вид колоннады Анцио. Адрес гласил: «Синьору Саверно Котти, отель «Гранада», Сан-Феличе Чирчео». Текст был следующим: «Помню о тебе. Жди письма. М.».

— Господи, — прошептал бригадир.

— Открытку я возьму с собой, — заявил комиссар. — Благодарю тебя, Саверно. Ты мне очень помог. И не волнуйся, твоей хозяйке я ничего не скажу.

Бригадир спросил:

— А письмо, о котором говорится в открытке, пришло?

— Нет, я ничего не получал, — заверил бармен.

— Она оставила тебе адрес? — проявил интерес комиссар.

— Она сказала, что сама напишет.

— У нее был с собой багаж?

— Да, конечно. Три чемодана, мне кажется. Два больших и один средний.

— Новые?

— Нет, не новые.

Комиссар закурил и выпустил вверх клуб дыма.

— Ты не заметил, девушка не носила парик? — продолжил он. — Я хочу сказать, она действительно была блондинкой? Может, красилась под блондинку?

Саверно с изумлением посмотрел на полицейского.

— Вы что, прорицатель? Нет, она не была блондинкой. Девушка была брюнеткой. Ее волосы обесцвечены перекисью. А настоящие волосы у нее черные как ночь. Но женщины, знаете, всегда стараются изменить цвет.

Комиссар молча согласился, думая о чем-то другом.

— Хорошо. Ты тоже со своей стороны помалкивай о нашем разговоре. Если тебя попросят с этой работы, позвони мне в Центральное полицей­ское управление, в Рим. Я должен знать, где тебя искать, если ты понадо­бишься. Всего хорошего, Саверно.

— До свидания, синьор комиссар.

Сартори вышел на лестницу и глубоко вдохнул морской воздух. На небе появлялись звезды.

Дело запутывается

Автомобиль возвращался в Рим. Комиссар молча созерцал морской пей­заж, тонувший в сумерках. Прохладный воздух пах сыростью и травами.