Ринсвинд и Плоский мир
Шрифт:
— Что? О чем это ты? И с какой стати мне это знать?
— Вот-вот. Не зная даже такой мелочи, ты притязаешь на понимание устройства вселенной. К тому же зачем вообще ОБЪЯСНЯТЬископаемые? Они есть, и довольно. К чему превращать все в тайну тайн? Если без конца задаваться вопросами, то ВООБЩЕничего не успеешь.
— Но… для чего мы здесь? Почему? И…
— Ну вот, опять ты за свое, — профессор современного руносложения покачал головой.
— Тут говорится, он опоясывается морем, — раздался голос главного
Его взгляд встретился с ошарашенными взглядами остальных.
— Континент ИксИксИксИкс, — добавил он, указывая на страницу. — Тут сказано: «Об Икс-ИксИксИксе известно лишь, что он опоясывается морем».
— Приятно видеть, что хотя бы кто-то занят делом, — съязвил Чудакулли. — Вы двое можете брать с философа пример. Итак, главный философ… как ты сказал? «Опоясывается морем»?
— Так тут написано.
— Что ж… по-моему, это очень даже логично. Что-нибудь еще?
— Была у меня одна знакомая, так ее частенько опоясывали. Но не моря всякие, а ее папаня, — подал голос казначей.
После пережитого в библиотеке ужаса разум казначея, и без того функционирующий достаточно случайным образом, наконец обрел временный покой в хорошо знакомых розовых облаках.
— Гм… Сведений слишком много. — Главный философ принялся листать страницы. — Сэр Родерик Пурдай, посвятивший долгие годы поискам мнимого континента, в итоге пришел к заключению — и впоследствии яростно его отстаивал, — что никакого ИксИксИксИкса не существует.
— Как опояшет, так опояшет. Она потом неделю, сидеть не могла. Веселая девчонка была. Гертрудой Плюшер звали. Лицо у нее, правда, было кирпичом…
— Н-да… Но про сэра Родерика известно и другое: однажды он умудрился заблудиться в собственной спальне, — сказал декан, отрываясь от изучения другой книги. — В конце концов его нашли в платяном шкафу.
— Интересно, а за что наказывают ИксИксИксИкс? — гнул свое казначей.
— За дело, казначей, наверняка за дело, — отозвался Чудакулли. Он кивком указал на него остальным волшебникам. — Ни в коем случае не позволяйте ему есть конфеты и фрукты.
На некоторое время воцарилась тишина, нарушаемая лишь плеском воды за дверью, шелестом переворачиваемых страниц да бессвязным бормотанием казначея.
— Как утверждает Уоспорт в «Жызнях Незамечательных Людей»… — Главный философ прищурился, разбирая крошечный шрифт. — Так вот, однажды он встретил старого рыбака, который утверждал, будто на том континенте зимой с деревьев опадает кора, а листья остаются.
— Это все выдумки, — возразил Чудакулли. — Призванные поддержать интерес читателя. Кто станет тебя читать, если все, что ты можешь сообщить по возвращении из экспедиции, это что ты потерпел кораблекрушение и целых два года жрал всяких морских гадов? Нет, надо обязательно сдобрить рукопись рассказами о людях, которые ходят на одной большой ноге, о Стране Большой Сливы и прочим из серии бабушкиных сказок.
— Нет, вы только послушайте! — воскликнул профессор современного руносложения. До сих пор он молчал на своем конце стола, погруженный в изучение большого тома. — Здесь говорится, что жители острова Слякки всегда ходят голыми и что женщины у них несравненной красоты.
— Должно
— Здесь есть несколько гравюр.
— Вряд ли кто из нас заинтересован в их изучении. — Чудакулли обвел взглядом присутствующих и, уже громче, повторил: — Я СКАЗАЛ,что НИКОМУиз нас это НЕ ИНТЕРЕСНО.Декан! Вернись на свое место и подними уроненный тобой стул!
— ИксИксИксИкс упоминается в «Змеях Всех Времен и Нородов» Вренчера, — сообщил завкафедрой беспредметных изысканий. — Тут говорится, что на этом континенте очень мало ядовитых змей… О, здесь еще сноска. — Его палец скользнул по странице. — «Их практически уничтожили пауки». Как странно…
— Ого! — снова изумился профессор современного руносложения. — А вот я еще прочитал. «Абитатили острава Пердю так же прибывают в первосбитном састоянии… — с трудом продираясь, сквозь древний текст, продекламировал он. — Ани атличны добрым здравьем и статностью и ивляют сабой пример… самых стаячих дикарей».
— Дай-ка взглянуть, — нахмурился Чудакулли. Книгу по цепочке передали ему. — Тут пара букв затерлась. «Настаячих», то бишь «настоящих». По-моему, эти гравюры со Слякки дурно на тебя повлияли, руновед.
— А на гравюре с Пердю этот дикарь выглядит… очень даже стоячим.
— Руновед, это у него посох, — покачал головой Чудакулли. — Может, тебе казначеевых пилюль дать?
— А он довольно ДОЛГОпринимает ванну, вам не кажется? — через некоторое время нарушил молчание декан. — Я и сам люблю потереться мочалкой, но мы ведь здесь не шутки собрались шутить.
— Да уж, что-то он расплескался… — заметил главный философ.
— Пляж, волны плещут… — безмятежно улыбнулся казначей.
— Кстати… в этих звуках определенно присутствует некий чаячий компонент.
Чудакулли поднялся, приблизился к двери в ванную и уже приготовился было постучать.
— Но я аркканцлер или кто? — вдруг грозно вопросил он, опуская кулак. — Я могу открыть любую дверь, которую пожелаю, так что…
И он повернул ручку.
— Вот, — торжественно сказал он, махнув рукой в открытую дверь. — Видите, господа? Совершенно заурядная ванная комната. Мраморная ванна, медные краны, пробка, смешная мочалка в форме утенка… Самая что ни на есть заурядная ванная комната. А не какой-нибудь, позвольте подчеркнуть, тропический пляж. В этой ванной нет ничего даже отдаленно похожего на тропический пляж.
Потом он ткнул пальцем в открытое окно, за которым зеленые волны под слепящим синим небом томно набегали на обрамленный зеленью берег.
— Потому что тропический пляж — вот он, — победоносно заключил аркканцлер. — Убедились? Абсолютно ничего общего.
После сытного обеда, содержавшего массу незаменимых, но довольно-таки шустрых аминокислот, витаминов и минералов, а также, к сожалению, имеющего вкус, человечек с надписью «Валшебник» на шляпе занялся домашними делами — насколько это было вообще возможно в условиях полного отсутствия дома.