Ришелье. Спаситель Франции или коварный интриган?
Шрифт:
В результате в октябре того же 1610 года самолюбивый Арман-Жан дю Плесси-Ришелье покинул Париж. Но он не возвратился в свой Люсон, а поселился в скромном ириор-стве, что находилось недалеко от аббатства Фоптевро. Здесь он чувствовал себя хорошо. Это и в самом деле было место, где можно было отдохнуть, почитать книги и посвятить себя размышлениям…
Лишь через несколько месяцев Арман-Жан дю Плесси-Ришелье вернулся в Люсон, куда, как ему стало известно, должен был приехать королевский эмиссар господин Мери де Вик, которому было поручено урегулировать трения, возникшие между католиками и гугенотами провинции Пуату. Такой шанс упускать было нельзя, и епископ Люсонский отдал себя в полное распоряжение
В течение лета 1614 года по всей Франции шли выборы делегатов в Генеральные штаты. Для епископа Люсонского это был отличный шанс, который нужно было использовать любой ценой. В результате он грамотно «подготовил почву», и духовенство провинции Пуату единодушно утвердило его делегатом.
Генеральные штаты открылись 27 октября 1614 года и продлились до 23 февраля следующего года.
Духовенство прислало в столицу 140 представителей, дворянство — 132, третье сословие — 192. Итак, всего было 464 делегата, и всех их разместили в монастыре Августинцев, расположенном на левом берегу Сены, близ Нового Моста.
С первого же дня на заседаниях стали происходить конфликты, а началось всё со скандала по поводу порядка, в котором делегаты должны были выражать мнение в своих палатах.
Делегаты от третьего сословия спорили с делегатами от дворянства и духовенства. Никто никого не слушал, и шумное упрямство отдельных представителей не позволяло внять голосу разума. Произошло даже несколько дуэлей, и палата духовенства сочла себя обязанной направить к королеве-матери епископа Монпелье, чтобы тот выразил им своё сожаление по поводу того, что кровь французских подданных льётся ради нелепых ссор, что весьма походило на варварский обычай жертвоприношений у язычников.
Арман-Жан дю Плесси-Ришелье, естественно, был делегатом от духовенства, и его избрали в качестве того, кто должен был донести до королевы-матери и юного короля (её сына) наказы своего сословия. Он сформулировал эти наказы в следующей речи, которую мы приводим с некоторыми сокращениями (сам наш герой потом в своих «Мемуарах» утверждал, что высказался «кратко и чётко», но это не так, особенно в отношении краткости).
Заседание Генеральных штатов в 1614 г. Гравюра XVII в.
Прежде всего епископ Лкэсонский выразил благодарность «первому из христианских королей», к которому «направлены одни хвалы и благословения», за предоставленную возможность изложить на Генеральных штатах проблемы, волнующие французское духовенство.
Далее он указал на снижение влияния католической церкви, матери всех сирых, обездоленных и скорбящих, на ухудшение материального положения её служителей, на элементарную неграмотность священников. Он отметил также, что главная причина всех бед кроется в продажности должностей («чем больше должностей, тем больше и приток денег, а посему они и размножились как грибы»), что вся эта система «невыносимым грузом ложится на народ, увеличивая навязанное ему бремя, ведь именно ему приходится содержать всех этих чиновников». Из этого он делал вывод, что «чем больше чиновников, освобождённых от податей и сборов, тем меньше подданных, способных их платить», что «богатые фактически избегают налогового бремени, расплачиваясь деньгами, которые им дают их должности».
Епископ Люсонский не без умысла нарисовал мрачную картину положения католической церкви,
Коллеги епископа Люсонского с одобрением слушали его слова. Но мало кому тогда могло прийти в голову, что честолюбивый молодой человек имеет в виду не столько представляемое им сословие, сколько себя лично.
А тем временем, ссылаясь на заповеди Иисуса Христа, епископ Люсонский призвал короля и его мать к мудрому правлению, которое только и может дать надежду на изменение к лучшему.
— Зло будет наказано, — говорил он, — добро не останется без вознаграждения. Литература и искусства станут процветать, финансы — истинный нерв государства — будут использоваться экономно, расходы сократятся. Религия вновь познает расцвет. Вернув себе авторитет, имущество и почести, церковь вновь обретёт свой блеск. Всякая дьявольщина, секретность, грязь и пороки будут изгнаны из неё, одна лишь добродетель пребудет в ней. Дворянство вновь обретёт права и почести, адекватные его заслугам.
В выступлении епископа Люсонского нашлось место и для обещаний лучшего будущего простому люду:
— Народ будет освобождён от угнетения, которое он испытывает по вине недобросовестных чиновников, предохранён от оскорблений, которые ему наносят сильные мира сего.
А затем, закончив радужную картину светлого будущего, епископ Люсонский обратился к Людовику XIII с тщательно продуманным панегириком:
— Между нескончаемыми милостями, которыми небо осыпало Ваше Величество, одна из самых больших — мать, которой оно вас одарило. Из всех ваших дел самое достойное и полезное для восстановления вашего государства — передача ей руководства им.
И конечно же епископ не преминул воздать хвалу лично Марии Медичи, которая, несмотря ни на что, «сумела счастливо привести корабль государства среди множества бурь и рифов в гавань мира», за что вся Франция признательна ей и готова оказать «все почести, которые когда-либо оказывались хранителям мира и общественного спокойствия».
Со всей проникновенностью, на какую он был только способен, епископ Люсонский завершил своё обращение к Марии Медичи такими словами:
— Вы много свершили, государыня, но не стоит останавливаться на достигнутом. Не продвигаться и не побеждать на пути чести и славы означает отступать и терпеть поражение. Мы надеемся, что после стольких замечательных успехов вы соблаговолите смело содействовать тому, чтобы Франция пожинала плоды, которых вы ждёте от этой ассамблеи. Примите же бесконечную благодарность и множество благословений по адресу короля за то, что он поручил именно вам вести его дела, а также по вашему адресу — за то, что вы так достойно с этим справились. И мы нижайше и горячо просим Его Величество о продолжении вами этого руководства. Ваши заслуги добавляют венки славы к короне, украшающей вашу главу, а высшей наградой вам будет то, что король добавит к вашему славному званию матери короля не менее прекрасное звание матери его королевства.
А последние слова епископа Люсонского уже вновь были обращены к юному королю. Он выразил желание французского духовенства, чтобы Людовик XIII царствовал «мудро, долго и со славой, будучи законом для своего государства, утешением для своих подданных и устрашением для его врагов».
Конечно же епископ высказывался не от себя лично, а от имени своего сословия, но для него самое важное заключалось в том, что выступить доверили ему, а не кому-то другому. И теперь именно на него были обращены взоры «лучших людей» Франции, а главное — самой Марии Медичи, правившей страной.