Ришелье. Спаситель Франции или коварный интриган?
Шрифт:
Одним из наиболее оборотистых участников заговора был друг де Сен-Мара Луи д'Астарак, виконт де Фонтрай. Это был калека с двумя горбами. Однажды он вместе с несколькими молодыми дворянами осмеял спектакль, поставленный, как потом выяснилось, по распоряжению кардинала де Ришелье. Кардинал не забывал подобных выходок. Встретив через несколько дней виконта в приёмном зале своего дворца в минуту, когда докладывали о прибытии иностранного посла, он громко произнёс:
— Посторонитесь, господин де Фонтрай. А лучше не показывайтесь вовсе. Посол прибыл во Францию не для того, чтобы рассматривать уродов.
После этого оскорблённый де Фонтрай стал смертельным
По-видимому, заговорщики не сумели сохранить свои замыслы в тайне. По крайней мере Луиза де Гонзаг-Невер, непримиримая противница кардинала де Ришелье и в недалёком прошлом любовница Гастона Орлеанского, писала де Сен-Мару, что о "его деле" много болтают в Париже. Молодой маркиз и в самом деле был окружён шпионами кардинала, и последнему было прекрасно известно о том, что заговорщики решили осуществить очередное покушение на него. Более того, кардинал даже получил от своих агентов копию соглашения, заключённого заговорщиками с Испанией, и настоял на аресте виновников.
Виконт де Фонтрай первым смекнул, что игра проиграна, и бежал за границу.
В романе Альфреда де Виньи о Сен-Маре утверждается, что тот решил умереть, узнав, что Луиза де Гонзаг-Невер обручилась с королём Польши Владиславом IV Ваза. Что он якобы отказался возглавить многотысячное войско, собранное заговорщиками, и сам благородно отдал свою шпагу Людовику XIII.
Действительность была много проще. Обручение Луизы де Гонзаг-Невер произошло в 1646 году, то есть уже после ареста де Сен-Мара. А тот не только не вручил шпагу королю, а ещё до подписания приказа об аресте пытался бежать. Его нашли скрывавшимся в бедной лачуге на одной из столичных окраин: городские ворота были закрыты, и беглец просто не имел возможности покинуть Париж.
После ареста первым, как обычно, предал своих сообщников Гастон Орлеанский. Он выдал всех просто за то, чтобы его избавили от утомительных очных ставок и допросов. Так же поступил вскоре и герцог Буйонский. Взамен они оба получили помилование.
Граф Суассонский, активно сотрудничавший с герцогом Буйонским, в июле 1641 года нал от руки неизвестного убийцы. Смерть его была какая-то странная, ведь он был окружён верными людьми. Некоторые даже утверждают, будто бы граф случайно застрелился сам, поднимая дулом пистолета забрало своего шлема. Якобы у него была такая привычка, и его не раз предупреждали, что это может быть опасно… В любом случае нуля, сразившая этого принца крови, нанесла смертельный удар по заговору.
Историк Антуан Жэ в связи с этим пишет:
"Победа открывала графу Суассонскому дорогу на Париж и давала ему возможность свергнуть Ришелье. Смерть этого принца была необходима министру, и почему бы не подумать, что именно он всё это и организовал?"
А вот несчастный маркиз де Сен-Мар 12 сентября 1642 года взошёл на эшафот. Ему было тогда всего двадцать два года.
Главным сподвижником де Сен-Мара в задуманном им предприятии по устранению "тирана-кардинала" был его лучший друг тридцатипятилетний Франсуа-Огюст де Ту, у которого
27
Отец Франсуа-Огюста де Ту был писателем-историком. Говорят, что кардиналу де Ришелье принадлежит следующая фраза: "Де Ту вставил моё имя в свою историю, а я вставляю имя его сына в свою".
Говорят, что, уже стоя перед палачом, господин де Ту спросил маркиза де Сен-Мара:
— Кто же из нас умрёт первым?
— Будет так, как вы сочтёте нужным, — последовал ответ.
И тут отец Малавалетт, исповедник де Сен-Мара, спросил, указав на господина де Ту:
— Вы — старший?
— Да, — ответил тот, а потом продолжил, обратившись к де Сен-Мару: — Но вы отважнее меня, так, может быть, вы и покажете мне путь к славе?
— Увы, я открыл вам путь в бездну, — вздохнул де Сен-Мар, — и я пойду первым.
По свидетельствам очевидцев, палач был настолько стар и неловок, что ему потребовалось двенадцать ударов, чтобы отрубить голову несчастного де Сен-Мара. Народ, наблюдавший за казнью, рыдал…
Часть пятая
КОНЕЦ
А тем временем состояние здоровья кардинала и главного министра королевства резко ухудшилось, и он принял решение продиктовать завещание. В нём он просил похоронить его в новой, отстроенной по его распоряжению церкви Сорбонны. Практически все свои наличные средства [28] он завещал герцогине д’Эгийон (своей любимой племяннице Марии-Мадлен де Комбале). Герцогство и титул де Ришелье он решил передать своему внучатому племяннику Арману-Жану де Виньеро, внуку своей сестры Франсуазы. Он также подтвердил передачу принадлежащего ему кардинальского дворца в дар Людовику XIII. Всего завещание кардинала де Ришелье, соответствующим образом заверенное, составило шестнадцать с половиной страниц.
28
По некоторым данным, состояние кардинала де Ришелье оценивалось в двадцать миллионов ливров, что эквивалентно пятнадцати тоннам золота.
Осенью 1642 года он посетил лечебные воды в Бурбон-Ланси, и там, будучи уже совсем немощным от мучившей его болезни, он до последнего вздоха по нескольку часов в день диктовал секретарям всевозможные дипломатические наставления, распоряжения губернаторам провинций и даже приказы по армиям.
28 ноября наступило резкое ухудшение. В те дни кардинал признался в одном из писем:
"Этой ночью я жестоко страдал от ревматических болей. Врачи считают необходимым пустить кровь, правда, опасаются перерезать вены. Я в руках Господа…"
Как известно, кровопускание — это один из древнейших методов лечения, который был известен ещё до нашей эры. Смысл его заключается в том, что, выпуская некоторую часть крови из организма, врачи заставляли его вырабатывать новую кровь, то есть включать внутренние резервновосстановительные механизмы, что нередко улучшало общее состояние человека. Но в данном случае кровопускание не дало результата, а лишь до предела ослабило больного. Кардинал начал терять сознание, но каждый раз, приходя в себя, ещё пытался работать.