Ришелье
Шрифт:
Ришелье использовал больше писателей для прославления своей администрации, чем любой другой государственный деятель его времени. Среди них был Матье де Морг, который вначале поддерживал кардинала, но после «Дня Одураченных» стал самым ярым и наиболее последовательным его критиком в печати. Другим был Франсуа Ланглуа, сьер де Фанка, который выполнял обязанности пресс-секретаря при Ришелье, вербуя на его сторону собратьев-писателей и давая им свои инструкции. Поговаривали, что в течение десятка лет он беседовал с кардиналом каждый день по два-три часа. У него была масса идей, много полезных контактов за границей и энергичный стиль. Его излюбленными мишенями были Испания и devots (святоши). Он не одобрял насильственного обращения еретиков, придерживаясь пословицы, что «лучше позволить ребенку сморкаться, чем отрывать ему нос».
В сентябре 1625 года за границей был опубликован памфлет под заглавием «Abmonito ad regem», представлявший собой особенно удачное публичное обвинение внешней политики Ришелье. Он осуждал союзы Людовика XIII с еретическими державами как противоречащие Священному Писанию. Его министры, заявлялось в памфлете,
76
Лигеры — участники Католической лиги.
Среди многих памфлетов 1620-х годов, написанных по заказу Ришелье, наибольший интерес представляет «Catholique d’Etat» (май 1625 г.). Его авторство приписывают бывшему протестанту Иеремии Феррье, но скорее всего памфлет был плодом совместного труда целой группы лиц, включавших Феррье, отца Жозефа, Берюлля и, вероятно, еще нескольких высокопоставленных духовных лиц. Возможно, Ришелье лично присматривал за ходом работы и подправил ее в самом конце. Ее главной задачей было опровергнуть мысль о том, что французская политика, особенно война против Испании и союзы с еретическими державами, является противной христианству. Памфлет оспаривал также право королевских подданных, включая теологов, ставить под вопрос справедливость политики короля. Испанцы — вот истинные враги Господа. Они притворяются защитниками веры, но на деле отделяют политику от религии. Именно король Франции защищает веру, зная их истинную цену. «Враги наших королей, — писал автор, — являются врагами Господа; потому должны быть и нашими врагами». И подданный обязан повиноваться королю, ибо того требует его вера; ему непозволительно даже высказывать критику в адрес монарха: «Подданные не могут быть ни цензорами, ни судьями, определяющими, справедлива или не справедлива война, которую ведут их короли; их обязанность состоит лишь в повиновении и верности. «Catholique d’Etat» приводил библейские истории в свою пользу в споре, что еретические державы являются законными и католические правители могут вступать с ними в союзы, если того потребуют обстоятельства. В памфлете проводилось четкое различие между общественной и личной моралью: «Справедливость в отношениях между королевствами основывается на иных законах, нежели та справедливость, которая существует между частными лицами». Лишь королю и его министрам разрешено решать, что правильно, а что ложно в делах государства; подданные находятся не в том положении, чтобы знать это.
Три основные темы прослеживаются во многих проправительственных памфлетах, появившихся между 1624 и 1627 годами: восстановление авторитета королевской власти, а также осуждение Испании за границей и святош внутри страны. Генрих IV провозглашался восстановителем королевской власти во Франции, а Людовик XIII — продолжателем этого благородного дела. Они превратили Францию из слабого государства в первоклассную державу. Король рассматривался как главный рычаг жизни нации и его власть зачастую уподоблялась действию божественного разума. Испанцы критиковались за их гордыню, честолюбие и беспринципность. Они обвинялись в стремлении к мировому господству и в использовании религии ради достижения этой цели. Памфлеты также нападали на тех «великих католиков, чья ревность в делах веры проявляется лишь в речах» — лицемеров, поддерживающих сторону Испании, заявляя в то же время о защите католицизма. Припоминались памфлетистами ужасы религиозных войн и прослеживалась прямая линия, связывающая Лигу с кликой святош. Деятельность Лиги тесно связывалась с деятельностью иезуитов, которых винили в убийстве Генриха IV.
Тюо доказывал, что памфлеты, финансируемые Ришелье, ясно указывают на секуляризацию французской политической мысли. Религиозные обоснования политических акций все больше отходили на задний план, по сравнению с обоснованиями посредством упоминания национальных интересов или государственных соображений. В то время как памфлетисты все еще не видели во Франции светское государство, они отделяли государственные интересы и религию более четко, чем когда-либо прежде.
В. Ф. Черч не согласен с этим мнением. На его взгляд, Ришелье был весьма далек от того, чтобы быть политиком макиавеллиевского типа. Религиозный характер французского государства слишком глубоко укоренился, чтобы такое стало возможным. Острая политическая необходимость могла заставить Ришелье прибегнуть к макиавеллневским методам, но, утверждал Черч, «его основополагающие идеалы и цели были совершенно удалены от идеалов, и целей хитрой флорентийки».
После «Дня Одураченных» у Ришелье появилась возможность создать куда
Несмотря на то, что создание Академии бесспорно было задумано для того, чтобы повысить умственный и художественный престиж Франции, оно имело также и политический подтекст. По свидетельству Шаплена, Ришелье был убежден, что лишь его известные слуги должны быть членами Академии. Некоторым он поручал править его речи, другим — проверять теологические сочинения, третьи — писали памфлеты в его защиту. Подобное использование Академии встречало критику в обществе, а парламент выразил свою обеспокоенность по этому поводу, отложив регистрацию патента о ее учреждении. Правительство отрицало, что, учреждая Академию, оно имело в виду какие-то политические arriere-pensee (дивиденды), но общество осталось скептически настроено относительно этих утверждений. Было широко распространено мнение о том, что академики получают плату за поддержку действий кардинала. Самым ранним критиком политической роли Академии был Матье де Морг: «Воистину, — писал он, — я никогда не видел человека более несчастливого в его панегириках, чем Его Высокопреосвященство, которого никогда не уважал ни один честный человек и не хвалил ни один способный и знающий писатель. Он признавал свою бедность в этом отношении и, чтобы справиться с ней, учредил школу, или скорее птичник Сапфо, Академию… Там собралось великое множество нищих, научившихся сочинять фальшивки, маскировать отвратительные поступки и изготовлять бальзамы, чтобы утишить боль от ран, нанесенных обществу и кардиналу. Он сулит продвижение по службе и раздает мелкие подачки этому сброду, который искажает истину из-за куска хлеба».
При всей своей чрезмерности, эта критика была, безусловно, справедлива в той ее части, которая указывала на использование Академии Ришелье в политических целях. К числу основателей Академии относились Поль Э дю Шастеле, Жан Сирмон, Жан де Сильон и Гез де Бальзак, каждый из которых выступал в поддержку Ришелье во время собраний Академии. Прием в ее члены, осуществленный некоторое время спустя, показывал, что кардинал продолжал вплотную заниматься вопросами ее формирования.
1630-е годы ознаменовались также созданием официальной прессы. Французский журнал «Lе Меrcure francois» уже существовал к тому моменту, когда Ришелье пришел к власти. Будучи основан в 1605 году, он представлял собой официальное собрание новостей, относящихся к придворной жизни и к особе короля. С 1624 года вплоть до своей смерти в 1638 году журнал возглавлял отец Жозеф. Но его возможности влиять на общественное мнение были ограничены тем, что журнал появлялся лишь один раз в год. Необходимость в газете, которая бы выходила регулярнее и чаще, привела к созданию «Gazette». Ее издателем был врач и филантроп Теофраст Ренодо, как и Ришелье, родом из Пуату. «Gazette» не была первой французской газетой. Еще прежде нее стал выходить еженедельник «Notivelles ordinaires», издаваемый тремя членами Корпорации печатников и книготорговцев. Они возбудили иск против Ренодо, который обратился за помощью к Ришелье, в результате чего 18 ноября он получил исключительное право на публикацию новостей. Его привилегии были затем подтверждены в феврале 1635 года. Он и его наследники получили право издавать «Gazette» в полном объеме, миролюбиво, постоянно, без страданий или какого-либо беспокойства либо препятствия, вопреки сделанному, напечатанному или нанесенному им ущербу.
По своему масштабу Ренодо был самым значительным издателем в Париже между 1633 и 1644 годами. Его «Gazette» выходила в свет каждую субботу. Первоначально она состояла из четырех страниц, затем выросла до восьми и даже до двенадцати. По своему содержанию и цене (двенадцатистраничный номер стоил четыре су) она не была предназначена для большинства французов, но читатели могли, уплачивая ежемесячный взнос, читать ее в магазине или же в киоске на Пон-Нев. В 1631 году Ренодо предпринял издание Recueil (Сборники), в которых были собраны воедино все номера прошедшего года. Это издание оказалось столь удачным, что стало выходить ежегодно. В марте 1634 году он приступил к публикации Relations extraordinaires, где помещались экстренные сообщения о происшествиях. Это издание выходило чаще одного раза в месяц, иногда даже каждую неделю. К 1644 году Рено до был владельцем по меньшей мере четырех типографий. С тремя из них, работавшими на полную мощность, он мог издавать от 1 200 до 1 500 экземпляров «Gazette» каждый день.
Ренодо рассматривал себя лишь как простого собирателя новостей. Пресс времени не позволяет ему, объяснял он, проверять достоверность каждой из новостей, полученной им. Все, что преподносилось в качестве действительного факта, подчас оказывалось просто слухом. Ему нравилось представлять себя объективным, но, отбирая статьи для публикации, он старался прославить монархию. «Gazette» была полна новостями о королевской фамилии и происшествиях при дворе. Депеши из тех мест, где в это время мог находиться король, постоянно печатались в газетах. Жизнь Людовика XIII представляла некий длинный перечень всех рыцарских и христианских добродетелей, которым его подданные намерены подражать. Ришелье также изображался в качестве сверхъестественного существа.