Риск, засада, пистолет
Шрифт:
— Убила бы придурка! — бестактно, но совершенно искренне вырвалось у меня.
Алина беспомощно развела руками:
— А я просто ушла. Вы говорите, его все равно кто-то убил. Но это не я. Я не умею. — Она смотрела мне в глаза бесхитростным детским взглядом. И невозможно было не поверить ей. — А знаете, что странно, мне его не жалко. Но я уже и не злюсь. Как-то вообще ничего теперь не чувствую. Понимаете, он умер для меня еще тогда, когда кричал мне все эти гадкие вещи и топал ногами… Просто перестал существовать, понимаете? Я его вычеркнула!
— Понимаю, — вздохнула я. — Мне ведь тоже приходилось вот так… вычеркивать.
Мы немного посидели,
— Ладно, вернемся к нашим баранам, — наконец очнулась я. — В целом я все поняла, только давайте уточним время. Во сколько вы ушли оттуда?
— Я, когда уходила, на часы не посмотрела. — Алина виновато пожала плечами. — Но в четыре его еще не было. А в полпятого… меня уже не было.
— Ясно. Что ж, значит, на убийство остается добрых полчаса. За это время можно запросто взвод перестрелять, не то что одного тощего Петечку. — Я поднялась. — Спасибо за помощь, Алина. Завтра вас, очевидно, вызовут в милицию как свидетеля. Не пугайтесь, расскажите все подробно. Не надо осложнять им работу. А сейчас допивайте коньяк и ложитесь в постель, может быть, уснете.
— А они не подумают, что это я? Меня в тюрьму не посадят? — Она совершенно неожиданно запаниковала.
Я только головой покачала: только что рядом сидел совершенно разумный человек, и вдруг на тебе! Ох уж эти художники, до чего же они далеки от жизни…
— Не думаю, вас ведь наверняка кто-нибудь из соседей видел, когда вы выходили.
— Да… На одну женщину я чуть не налетела в подъезде. И еще там парень с четвертого этажа гулял с собакой. Мы с ним не знакомы, но при встрече здороваемся.
— Видите, по крайней мере два незаинтересованных свидетеля подтвердят, что вы ушли, когда Петечка был еще жив. Так что не вздумайте делать глупости, не исчезайте и, как только вызовут, идите в милицию и расскажите им все как было. Там неглупые люди сидят, они все поймут.
Успокоив Алину, я позвала Игоря. Он выскочил с кухни все еще с телефоном в руке. На щеках снова горели нервные пятна. Мы распрощались с Алиной, и Игорь повез меня домой. Кажется, мой рабочий день наконец закончился. Когда я вышла из машины, он опустил стекло и робко спросил:
— Таня, а завтра как?
— Пока не знаю, — честно ответила я. — Ты езжай домой, отдыхай. Мне тоже надо выспаться, а то я уже ничего не соображаю. Завтра позвоню, хорошо?
Он грустно кивнул, помахал мне рукой и медленно поехал. Когда я уже поднималась по лестнице, мне вдруг стало смешно. Оказывается, мы с Игорем сами того не заметили, как перешли на «ты». Наверное, это случилось в Петечкиной квартире. Что ж, подтверждается известный тезис, что совместные испытания приводят к возникновению дружеских отношений. А почему бы и нет?
Будильник сработал ровно в восемь. Он добросовестно пищал минуты полторы, пока я вытащила себя из постели и прошлепала на другой конец комнаты, чтобы прекратить это безобразие. Я всегда ставлю эту визгливую пакость в самой дальней от дивана точке. Опытным путем доказано, что, когда будильник под рукой, я успеваю выключить его до того, как проснусь. А вот если мне приходится преодолевать некоторое расстояние, то есть надежда, что сознательность успеет взять верх над сонливостью.
Выключив будильник, я помахала немного гантелями — профессия требует держать себя в форме. Потом душ и легкий завтрак. Стандартно-нормальное утро деловой женщины. Позвонила Мельникову, но не узнала у него ничего интересного. Алину действительно видели, очень расстроенная,
Я поняла, что больше мне ничего от него не добиться, и последовала разумному совету, занялась своими делами. Сначала я отыскала визитку, которую вручил мне на открытии выставки наиинтеллигентнейший Валентин Николаевич. Пришло время поговорить со специалистом, получить, так сказать, квалифицированную консультацию по поводу украденной статуэтки. Я позвонила и попросила разрешения приехать.
— Танечка! — Он очень обрадовался мне. — Конечно, приезжайте, прямо сейчас, я буду счастлив вас видеть!
Ах, до чего же приятно! Я быстро подкрасилась, махнула щеткой по волосам и отправилась на встречу с Валентином Николаевичем.
— Сударыня, вы хорошеете с каждым днем, — радушно встретил он меня. — Весна вам к лицу, Танечка!
Все-таки не понимаю я феминисток. Нет, отстаивать свои права, конечно, необходимо, я сама этого чисто мужского пренебрежения к себе и своей работе нахлебалась полной ложкой! Но отказываться от комплиментов, не позволить снять с себя пальто, возмутиться тем, что тебя пропускают вперед, — нет, не понимаю. Да и не так уж часто мужчины балуют нас подобным вниманием. А может, это просто вид защитной реакции? Раз мужчины все равно за нами не ухаживают, то будем считать, что это мы сами требуем к себе такого отношения.
Но Валентин Николаевич, несомненно, был человеком старой школы. Сняв с меня куртку и ненавязчиво поддерживая под локоток, он проводил меня по длинному узкому коридору и деликатно пропустил в комнату.
Тут я, конечно, все испортила. Не знаю уж, что он обо мне подумал, но я просто застыла на пороге как зачарованная, разглядывая обстановку небольшой уютной комнаты. И рот у меня, наверно, был раскрыт от восторга. В центре стоял круглый стол, накрытый тяжелой, почти до пола оранжевой плюшевой скатертью с бахромой. Точно над столом висел настоящий шелковый абажур. Диван у стены был старинной конструкции, с очень высокой мягкой спинкой и узкой полочкой наверху. Вдоль другой стены стояла массивная, темного дерева горка, вся разукрашенная изумительной резьбой, каким-то плодово-ягодным орнаментом. А у окна, предел моих девичьих мечтаний, старинное кресло-качалка с небрежно переброшенным через ручку красивым чернo-зеленым пледом…
— Я такое только в кино видела! — выдохнула я наконец. — Как вам удалось сохранить всю эту красоту?
— А, не ожидали, что попадете в лавку старьевщика! — Хозяин расплылся в самодовольной улыбке. Он явно получал наслаждение от моего восторга.
— Ничего себе старье… Это же самый настоящий антиквариат — музейные ценности.
Все вещи действительно выглядели безупречно. Мебель сияла полировкой, царапины, если они когда-то и были, тщательно затерты. Тут я обратила внимание на фигурки, стоящие на диванной полочке, и подошла поближе. Передо мной, выстроившись по росту, стояли семь беленьких мраморных слоников.