Риск, засада, пистолет
Шрифт:
Я не стала рассматривать все фотографии по порядку: чувствовала, что главное должно быть в начале, а не в конце. И хотела побыстрей увидеть это главное. Так что я тут же достала нижний снимок, сделанный в момент включения сигнализации.
Да-а… Не то чтобы я этого совсем не ожидала, но все-таки… Цифры в углу — девятнадцать ноль пять. А «Талия»… Нет никакой «Талии». Пустая подставка с красивой табличкой «В. Осипов. „Талия“. 1896 г.» Точная копия всех последующих фотографий. Снимок сделан в тот момент, когда Петя закрыл дверь и включил сигнализацию. Ай да Петечка, ай да помощничка пригрел Игорь на своей
В кабинете были только Игорь и Елена Александровна. Они сидели на диване и что-то тихо обсуждали. Когда я вошла, оба повернули головы и напряженно уставились на меня.
— А где Вера? — Я спросила машинально, просто потому, что оставила человека в комнате, а вернулась, его нет.
— К Петечке пошла. Может, сумеет поговорить с ним… — грустно ответила Елена Александровна и пожала плечами. — И что это на него нашло? Перенервничал, наверное. Он благоговейно относился к «Талии» и очень расстроен ее пропажей.
— Понятно, а вообще-то он у вас всегда спокойный, выдержанный, голоса никогда не подымет, — сочувственно покивала я. Она улыбнулась. — Ладно, бог с ним и с его нервами, но у меня тоже возникло желание пообщаться с вашим Петечкой.
— Почему именно с Петечкой? — Игорь вскочил, хотя заглянуть мне в глаза при его росте было удобнее с дивана. — Что такое вам сказал охранник?
— Спокойно! — Я сунула руки в карманы и сурово нахмурилась. — Уясните себе сразу, Игорь. Вы, как мой наниматель, имеете право на полную и правдивую информацию по вашему делу. И вы всю эту информацию получите. Но, — я подняла палец, — только по завершении работы. Будет написан подробный отчет, в котором я дам ответы на все вопросы. К этому отчету будет приложен счет. Если же вы собираетесь непрерывно заглядывать мне через плечо и требовать объяснений, то нам лучше распрощаться немедленно. Надеюсь, вы меня поняли?
Игорь опустил голову и вздохнул. Потом привычно, как для молитвы, сложил ладошки и сказал проникновенным пионерским голосом:
— Честное слово, я больше не буду! Рта не раскрою! Говорите: к Петечке, поехали, отвезу вас к Петечке. Здесь совсем недалеко.
— Игорь, — мягко спросила я, — разве я сказала, что мы поедем вместе? В разговоре с Петечкой я вполне обойдусь без вас.
— Ну, Танечка, не прогоняйте меня, пожалуйста! Я не буду мешать, обещаю! И потом, вы же без машины. Я вас сюда привез, давайте и дальше буду за шофера. Вы же не представляете, как мне сейчас тяжело сидеть, ждать и ничего не делать!
— Но у вас есть текущая работа…
— А с этим Елена Александровна вполне справится, мы обо всем уже договорились! И потом, вы же знаете, мы временно закрыли выставочный зал. Танечка, ну я прошу, вы очень энергичная, и мне около вас как-то спокойнее… Находясь рядом с вами, я все-таки и сам что-то делаю, участвую, так сказать, в поисках!
— Только чтобы под ногами не путаться и в разговоры не лезть, — предупредила я. — Будете мешать — немедленно прогоню. А теперь поехали. С вашим Петечкой мне очень надо поговорить. И чем раньше, тем лучше.
…Действительно, заместитель директора
— Какой этаж?
— Третий.
— И то слава богу. Не выношу, когда приходится карабкаться по лестнице под крышу.
Мы остановились перед железной дверью, и я позвонила. Никакой реакции, мертвая тишина.
— Может, он не домой побежал, а к Алине? — пробормотал Игорь и тоже нажал на кнопку звонка. С тем же результатом.
— К Алине? — Мои пальцы сами потянулись к массивной ручке и повернули ее. Дверь легко, без скрипа, качнулась, я тут же отдернула руку.
— Что, не заперто? — удивился Игорь. Все-таки не зря я с первого взгляда окрестила его бегемотом, такой же толстокожий. Железные двери делают не для того, чтобы держать их открытыми. А она открылась, и это настораживало. Не могу объяснить, но у меня мурашки по коже побежали. Игорю же хоть бы что…
— Свет в коридоре горит, — продолжал он удивляться и, пока я думала, как теперь быть, вошел в квартиру. — Эй, Петечка, ты дома?..
Он замер на пороге комнаты и громко икнул. Медленно повернулся ко мне, не обернулся, а именно повернулся всем телом. На пепельно-сером лице огромные испуганные глаза, бледные губы кривятся в безуспешной попытке выговорить хоть слово.
— Там, — он наконец справился с собой, хотя голос его звучал неестественно тонко, — там Петечка…
Игорь всхлипнул и прижался спиной к стене, чтобы я могла пройти мимо него по узкому коридору.
Я была уже готова к тому, что увидела. Комната размером метров двадцать казалась меньше из-за большого количества мебели, в основном книжных шкафов. Книг здесь было очень много. На небольшом свободном пространстве скорчился на полу Петечка. Лицо искажено странной гримасой: отчаяние, удивление, гнев, испуг? Или все вместе? Джемпер в крови, на левой стороне груди, там где сердце, заметная дыра. Огнестрельное ранение…
Я вздохнула и для очистки совести коснулась безжизненной руки. Она еще не остыла, но это уже не было тепло живого человека. Я выпрямилась и оглядела комнату: в кресле у окна брошена книга, на подоконнике чашка, кожура от банана. На стуле висит женская шерстяная кофточка, стол завален бумагами, какие-то бланки, письма. На тумбочке у дивана стопка газет, блюдце, на нем пепел и окурок сигареты, испачканный губной помадой. Обыденный житейский беспорядок запущенного холостяка. Никто здесь не рылся, и вещей никто не трогал, это ясно… Только телефон кто-то ахнул об пол так, что пластмассовые брызги разлетелись по всей комнате.
Я машинально сунула руку в нагрудный карман куртки, в котором обычно держала свой сотовый. Карман был пуст. Нет у меня больше мобильника. Чертыхнувшись, я вытащила руку и снова стала разглядывать комнату. Но сколько ни тяни время, звонить все равно надо, что же теперь, бежать автомат искать?
— Игорь, — тихо окликнула я, — мобильник есть?
— Что? — Он тупо смотрел на меня.
— Ты же у нас «новый русский», крутой, — объяснила я. — Тебе положено с сотовым ходить.
— А-а… На. — Он достал телефон из кармана и снова привалился к стене. Слушая длинные гудки, я смотрела на часы, Мельников должен быть на месте. Наконец я услышала его громкий голос.