Риск
Шрифт:
— Не совсем.
Она задумалась.
— Но ведь Тревор проводит инвентаризацию, когда приходит считать брикеты сена, седла и прочее.
Я покачал головой.
— Скорее проверяет от лица вашего отца, что его конюхи не продают потихоньку излишки сена или упряжь.
— Боже мой! — Она была непритворно поражена. — Придется пересмотреть свое мнение о бухгалтерах как о закоснелых придирах. И привыкать к их новому образу спецподразделения полиции по борьбе с мошенничеством.
— Это тоже не правильно.
— Почему же?
— Например, если аудитор понимает, что
— Но они наверняка так всегда и поступают.
— Ничего подобного. Если всем станет известно, что кассир надувал своих нанимателей, на репутацию фирмы ляжет пятно позора и фирма может понести большие убытки. Как правило, кассира без шума увольняют.
— Вам не надоело рассказывать мне все это?
— Нет, — честно ответил я.
— Тогда расскажите мне о какой-нибудь крупной афере.
Я рассмеялся.
— А вы слышали хотя бы об одной в последнее время?
— Ну, пожалуйста.
— Хм... — Я задумался. — Многие из блестящих афер — это искусное жонглирование цифрами. Канцелярская работа, построенная на обмане зрения, как фокус с тремя картами. — Я умолк, потом улыбнулся. — Я знаю занятную историю, хотя те люди не являлись моими клиентами, слава богу. Жил-был один управляющий птицефермой по разведению цыплятбройлеров. Каждую неделю он продавал тысячи цыплят фирме, выпускавшей замороженные продукты. А еще управляющий потихоньку продавал по сотне цыплят в неделю мяснику, который не подозревал, что цыплята поступают, как говорится, из-под полы. Никто не мог толком подсчитать, сколько цыплят в действительности находилось на ферме, поскольку воспроизводство было огромным и очень быстрым, а маленькие цыплята часто умирают. Управляющий клал себе в карман кругленькую сумму, имея постоянный, не облагаемый налогами доход. И как большинство ловких мошенничеств, это открылось по чистой случайности.
— Какой же?
— Мясник обычно расплачивался чеком на имя управляющего. Однажды он столкнулся с одним из директоров фирмы, владевшей птицефермой, и, желая сэкономить на почтовых расходах, достал чековую книжку, выписал чек на имя управляющего и попросил директора передать тому в счет оплаты за ежемесячную партию цыплят.
— И бомба взорвалась.
— Оглушительно. Управляющего уволили.
— И не подали в суд?
— Нет. По последним сведениям, он занимается продажей розовых кустов по почте...
— А вы интересовались, в каком питомнике он работает?
Я с усмешкой кивнул. Она была находчивой и забавной, и казалось невероятным, что я встретил ее только вчера.
Мы пили кофе и говорили о лошадях. Она призналась, что пробовала силы в трехдневных конноспортивных состязаниях, включающих выездку, кросс и скачки с препятствиями, но вскоре намерена отказаться от этого.
— Почему? — спросил я.
— Нет таланта.
— И что будете делать?
— Выйду замуж.
— О! — Я почувствовал смутное разочарование. — За кого?
— Представления не имею. Кто-нибудь подвернется.
— Только и всего?
— Конечно, только и
— Что вы делаете завтра? — спросил я.
Ее глаза ярко и лукаво вспыхнули.
— Иду в гости к подруге. А вы?
— Считаю, наверное.
— Но завтра воскресенье.
— И контора всецело в моем распоряжении, никто мне не помешает. Я часто работаю по воскресеньям. Почти всегда.
— Черт побери.
Мы вышли из паба и направились на автостоянку, где бок о бок стояли «Миджет» и «Доломит».
— Спасибо за угощение, — сказала Джосси.
— А вам за компанию.
— Вы себя нормально чувствуете?
— Да, — удивленно ответил я. — А что?
— Просто уточняю, — сказала она. — Папа спросит. Падение выглядело сокрушительным.
Я покачал головой.
— Пара ушибов.
— Хорошо. Ну, спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
Я поцеловал ее в щеку. Ее глаза мерцали в тусклом свете, падавшем из окон паба. Я поцеловал ее в губы, скорее легко прикоснулся к ним сомкнутыми губами. Она ответила мне таким же поцелуем.
— Хм, — сказала она, отступив назад. — Неплохо. Не люблю слюнявых поцелуев.
Она привычно скользнула на сиденье «Миджета» и включила зажигание.
— Увидимся на сене, — указала она. — Когда будете его считать.
Она улыбалась, уезжая, и, возможно, выражение ее лица было зеркальным отражением моего собственного. Я отпер дверцу автомобиля и, чувствуя себя довольно глупо, заглянул в темную щель за передними сиденьями.
Никого. Я сел в машину и завел ее, решая спорный вопрос, имеет смысл рискнуть и вернуться в коттедж или нет. Пятница и суббота прошли достаточно спокойно, но вдруг кошки до сих пор стерегут мышиную норку. Я пришел к выводу, что будет благоразумнее провести еще одну ночь вне дома, и, снова объехав Оксфорд, покатил от паба на север, к большому безликому мотелю рядом со станцией техобслуживания, построенной около оживленной кольцевой развязки.
Как и обычно, это место ярко освещалось огнями, здесь царили шум и суета; на высоких мачтах развевались флаги, трещали бензоколонки. Я зарегистрировался в конторе мотеля, взял ключ и подрулил к чуть более тихим номерам в глубине.
Заснуть не составит проблемы, подумал я. Непрерывный гул идущего мимо транспорта подействует усыпляюще. Как колыбельная.
Я зевнул, достал чемодан, запер машину и вставил ключ в замочную скважину своего номера.
Что-то с большой силой ударило меня между лопаток. Я упал на дверь, которую еще не успел открыть, и тотчас получил жестокий удар по голове.
На этот раз ко мне отнеслись без всякого снисхождения. На этот раз обошлось без эфира.
Я сполз, теряя сознание, по двери и успел увидеть только темные, неясные фигуры: они склонились надо мной, зажав со всех сторон, как в тисках, и безжалостно принялись избивать меня ногами. От тяжелых пинков я содрогался всем телом. Очередной свирепый удар по голове погрузил меня в глубокое, безмятежное беспамятство.
Глава 11
Я очнулся в темноте. Полной, беспросветной темноте.