Рискованная игра Лютиена
Шрифт:
Бринд Амор знал, что это не так, но даже его захватила волна всеобщего ликования, когда победившие армии объединились. Престарелый маг, неожиданно для себя превратившийся в стратега, понимал, что это празднование еще больше скрепляло их союз, — момент очень важный, если учесть непредсказуемость некоторых отрядов, да хоть бы тех же самых всадников Эрадоха.
Они провели прекраснейший день у стены, обменивались рассказами о трудно добытых победах и о друзьях, отдавших жизнь за свободу. В ту ночь армия из Кэр Макдональда и северных земель расположилась лагерем на равнине к северу от Дун Карита.
Они чувствовали
В Принстауне герцог Парагор мерил шагами покрытый ковром пол своей спальни. Усталый, почти истощивший свои магические силы, он все равно хотел переговорить с Гринспэрроу.
Парагор покачал головой, понимая, что получится из этого общения на расстоянии. Гринспэрроу отмахнется от него, будет говорить, что выскочки из Эриадора — всего лишь жалкая чернь, и ничего больше.
Парагор обдумывал свои возможности. Ближайшие герцоги, сотоварищи по магии, находились в Эвенсхорне, далеко к югу, и в Уорчестере, за южными отрогами Айрон Кросса, на берегах тихого Спейтенфергюса. Им потребуется несколько недель, чтобы собрать свои армии, а затем еще несколько недель, чтобы добраться по раскисшим дорогам в Принстаун. Конечно же, герцоги-чародеи могли прибыть к Парагору, используя магию, — возможно, они даже могли бы захватить с собой некоторую часть преторианской гвардии. Но выстоят ли они против той армии, которая идет на него из Эриадора? И как он будет выглядеть, если обратится к ним с мольбой о помощи, а потом непредсказуемые эриадорцы не придут?
— Но у меня есть и другие союзники! — внезапно рявкнул Парагор, заставив вздрогнуть Товаттла, который сидел на коврике в углу роскошной комнаты.
Товаттл внимательно оглядел своего господина и узнал особое, дьявольское выражение на его лице. Парагор собирался призвать на помощь демона, понял циклоп, и, возможно, даже не одного.
— Ну-ка посмотрим, нельзя ли поуменьшить их воинственность, — продолжал злобный герцог. — Если, скажем, прикончить Алую Тень…
— Это лишь укрепит легенду, — предупредил осторожный циклоп. — Ты сделаешь из него мученика, и он только станет еще могущественнее!
Парагор хотел было поспорить, но не нашел никаких доводов. Чрезмерно проницательный одноглазый опять оказался прав. Но, с другой стороны, существуют же способы убить дух человека, не убивая его самого.
— А что, если мне удастся сломить волю Алой Тени, — сказал Парагор, и его голос прозвучал чуть громче шепота.
Возможно, ему удастся разбить сердце этого человека.
23. УЖАСНЫЕ СОЮЗНИКИ
Комната была совершенно пустой, без какой бы то ни было мебели, если не считать жаровни, установленной на прочном треножнике в юго-восточном углу. На каждой из стен виднелся кронштейн с горящим факелом. Стены были такими же гладкими и серыми, как и потолок. Пол, однако, казался гораздо более примечательным. Разноцветные кусочки смальты образовывали круглую мозаику, средняя часть которой изображала пентаграмму. Мозаику обрамляли две окружности, между ними были начертаны руны власти и защиты.
Сейчас Парагор стоял в центре круга, а Товаттл — у жаровни. На массивной шее циклопа висел небольшой ящик со множеством отделений. Герцог сам составлял мозаику много лет назад, сам прилаживал каждый крошечный
Стоя абсолютно неподвижно, Парагор творил длинное и сложное заклинание — сам призыв к демону перемежался тысячами защитных заклятий. Время от времени он протягивал левую руку к Товаттлу и называл номер, а циклоп запускал руку в соответствующее отделение ящичка, вынимал требуемую траву или порошок и бросал в огонь жаровни.
Иногда от брошенного в огонь компонента поднимался удушливый дым, иногда взвивались языки пламени. Через несколько часов огни жаровни стали подниматься вверх. Сперва там виднелся только язычок пламени. Но теперь в центре жаровни разгорелся изрядного размера костер, и от его жара и без того вонючий циклоп начал обильно потеть.
Парагор, казалось, не замечал этого, хотя на самом деле истинными источниками огня жаровни были он и его магия. Существовали два типа колдовства: одалживание и настоящий вызов. Первый тип, одалживание, был гораздо легче, при нем волшебник позволял демону завладеть на время его телом. Настоящий вызов, который сейчас и пытался осуществить Парагор, был гораздо сложнее и опаснее. Парагор собирался вызвать демона во всем его адском могуществе в эту комнату, а затем послать во внешний мир с целым набором инструкций, данных ему самим чародеем.
Демоны ненавидели рабство, а еще больше — тех, кто заставил их повиноваться, но Парагор был уверен в крепости своих заклинаний. Он призовет Кознекалена, малого демона, с которым он уже несколько раз успешно имел дело.
Огни жаровни из оранжевых превратились в желтые, а затем — в сверкающие белые, их интенсивность и ярость нарастали, когда Парагор начал свой танец. Чародей крутился в защитном круге, никогда не переступая его границу, он вкладывал в заклинание всю свою душу; его голос взмывал все выше, взламывая ворота ада.
Внезапно он остановился, выбросив левую руку по направлению к Товаттлу, выкрикивая цифру шесть трижды, и циклоп, отнюдь не новичок в этих ужасных экспериментах, полез в шестое отделение в шестом ряду и извлек оттуда коричневое липкое вещество.
Оно полетело в жаровню, и огонь разгорелся еще жарче, так что циклопу пришлось отступить на несколько шагов. В центре круга Парагор упал на колени, вытянул левую руку, слезы мешались на его бледном лице с потом.
— Кознекален! — воззвал он, когда вокруг белого пламени заплясали черные молнии.
Товаттл бросился в северо-западный угол комнаты и в ужасе съежился на полу, зажмурив глаз.
Из пламени мелькнул раздвоенный язык, затем появилась огромная голова с тяжелыми изогнутыми рогами. Сбоку от пламени показалась чудовищная мускулистая рука, а за ней — огромное кожистое крыло!
На лице Парагора появилось удивление. Кознекален был изящным демоном размером с человека, с крохотными острыми рожками, этот же демон оказался гораздо больше и, как сразу ощутил чародей, гораздо могущественнее.