Рискованная игра Лютиена
Шрифт:
Лютиен сидел один на пеньке, позволив грустному дню просочиться в его мысли. Он понимал, что Оливер прав. Все последние недели юноша бежал от своих чувств. Сперва он отослал Кэтрин в Порт-Чарлей, затем сам отправился вместе с Оливером в путешествие и прибыл в Глен Олбин кружным путем. Он мог бы и дальше оправдывать свою трусость в любви, компенсируя ее храбростью в бою.
Мог бы — но не сейчас. В лагере Эриадора царило большое возбуждение, ходили слухи, что скоро они пересекут Мальпьюсантову стену и пойдут на юг, но для Лютиена
А если так, будет ли Кэтрин его королевой?
И все мысли неизменно возвращались к единственному вопросу, волновавшему его в последнее время. Сидя здесь на пеньке, глядя на неприступный Дун Карит, темнеющий на фоне серого неба, Лютиен разрывался между ответственностью перед своей страной и ответственностью перед самим собой. Он хотел быть Алой Тенью, вождем восстания, но также хотел и оставаться Лютиеном Бедвиром, сыном эрла с далекого северного острова, который вел только бескровные спортивные бои на арене и бродил по лесам с Кэтрин О'Хейл.
Он ушел так далеко, так быстро, но путь не стоил своей цены, если в нее входила потеря его любви.
— Трус, — обругал он сам себя, вставая и потягиваясь.
Лютиен повернулся и почти побежал к лагерю. Он знал, где искать Кэтрин, — в маленькой палатке ближе к северному краю. И он знал, что должен посмотреть ей в лицо и положить конец своему страху.
К тому времени, как юноша добрался до палатки Кэтрин, солнце зашло. В палатке горела единственная лампа, и он видел силуэт девушки, которая стаскивала кожаную куртку. Он долго наблюдал за ее движущейся, изгибающейся тенью, полный восхищения и страсти. Лютиен знал, что Сиоба права, — она очень ему дорога, но истинной любовью остается Кэтрин. Когда схлынет бешеная сумятица мятежа, даже полная победа не доставит Лютиену Бедвиру радости, если с ним не будет Кэтрин.
Он знал, что должен войти прямо в палатку и сказать ей об этом, но не мог. Он снова отошел в темноту, проклиная себя, ища логические аргументы, которые помогут преодолеть страх.
Ему потребовалось два часа, чтобы собраться с мужеством и вернуться. Теперь он нес свой фонарь, одежда его отсырела от вечернего тумана, а сам он продрог до костей.
— Кэтрин, — негромко окликнул Лютиен, подходя к входу в палатку. Он откинул брезентовую дверку, сунул голову внутрь и замер от ужаса.
Кэтрин косо лежала на койке, плечи ее свисали с края, голова и одна рука доставали земли. Лютиену только через несколько секунд удалось оторвать взгляд, перевести его хоть чуть-чуть в сторону.
И увидеть гигантского демона, скорчившегося в ногах койки Кэтрин. Огромное туловище чудовища заполняло весь угол палатки.
— Помнишь меня, глупец? — прорычал Преотек и сделал шаг вперед.
Одним молниеносным движением Лютиен поставил лампу на пол и, выхватив «Ослепительный», с воплем бросился вперед. Его нападение удивило демона, который больше привык
Лютиен попал мечом по одной из поднятых рук Преотека, и струя шипящей, брызжущей серо-зеленой крови ударила в пол и задымилась.
Ярость Лютиена нарастала. Он не боялся своего противника, не боялся собственной смерти. Он думал только о том, что Кэтрин, дорогая ему Кэтрин, лежит на полу, возможно мертвая, убитая злобным чудовищем.
Нападение длилось несколько секунд, Лютиен успел нанести с десяток ударов, прежде чем выдохнутый Преотеком шар огня швырнул его на землю, ударив спиной об опорный столб палатки. Юноша мгновенно вскочил, волосы его стояли дыбом, карие глаза сузились.
— Я сожгу шкуру на твоих костях, — заорал Преотек резким скрипучим голосом, — я…
Лютиен закричал во всю силу своих легких и бросился вперед. Демон взметнул огромным крылом, отклонив удар, так что меч лишь слегка оцарапал его.
Лютиена отбросило в сторону, он перекатился вбок и вскочил, яростно размахивая мечом, понимая, что демон последует за ним.
Однако Преотек находился на прежнем месте. Он издевательски ухмылялся, но затем внезапно вздрогнул, выпрямился, и его огромные плечи заполнили всю палатку.
Лютиен заметил блестящее острие рапиры, проткнувшее брезент прямо над койкой Кэтрин и точно нацеленное в заднюю часть Преотека.
— Ага! — раздался торжествующий вопль из-за стенки палатки.
Преотек взмахнул когтистой ручищей, и струя огня уничтожила ткань палатки в этом месте, открывая крайне удивленного Оливера де Берроуза.
— Возможно, я был не прав, — признал хафлинг.
Стрела просвистела над плечом Оливера, ударив прямо в безобразное, змееподобное лицо демона.
Преотек дико взревел, и волосы на затылке Лютиена зашевелились. Юный Бедвир бросился вперед, потому что мысль о Кэтрин была сильнее страха.
Он успел нанести только один удар «Ослепительным», а затем его отшвырнуло прочь, и весь мир вокруг него закружился. Лежа ничком в углу, Лютиен потряс головой и заставил себя подняться на колени. Демон угрожающе приближался, из его клыкастой пасти капала ядовитая слюна.
Еще одна стрела, затем еще одна, свистнув, попали в демона, но Преотек не обращал на них внимания. Оливер наскакивал на него и отпрыгивал, вонзая свою рапиру, но демон даже не реагировал.
Парагор велел чудовищу не убивать Лютиена, но могущественный Преотек не терпел приказаний от тщедушных людишек.
Лютиен, уверенный в своей гибели, собрался, однако, с силами, пытаясь нашарить оброненный меч. Не найдя меча, он встал на колени и сжал кулаки, но тут его ослепил внезапный яркий свет. Лютиен упал на спину, уверенный, что демон опять пустил в ход свою магию.
Он ошибался.
В палатку влетел Бринд Амор, и Преотек, получив еще один удар молнией и раздраженный непрерывным потоком стрел, понял, что игра подходит к концу. Он прыгнул вперед и схватил бесчувственную Кэтрин.
— Хорошенько подумай о последствиях похода на Принстаун! — проревело чудовище.