Рискованное пари
Шрифт:
— Что же, Хиггинс?
— Какой бы ни была болезнь ее сиятельства, врач посоветовал выполнять ее желания, особенно необычные и странные. Он порекомендовал удовлетворять любой каприз больной. Эти просьбы могут быть следствием горячки или помутнения разума, и отказ только осложнит положение. А этого следует избегать любой ценой, по крайней мере пока врач не выяснит причину недуга, — заключил Хиггинс.
— Отлично, — кивнул Реджи. — Мы выполним любую прихоть.
С лестницы он свернул в то крыло дома, которое занимали мать и
Дверь в спальню матери была прикрыта. Реджи негромко постучал и прислушался. Тихо.
— Постучи еще, — нахмурилась Люси. — Наверное, спит.
Реджи выдержал паузу и снова побарабанил пальцами по двери.
— Может, в таком случае не стоит…
— Наоборот! — перебила Люси. — Если она умирает, нам надо поговорить с ней немедленно. — Она толкнула дверь и заглянула в комнату. — Мама!
Реджи и Хиггинс переглянулись и последовали за ней.
Шторы были задернуты, в комнате царил полумрак, несмотря на солнечный день. По спине Реджи пробежал холодок. Его мать обожала солнечный свет и днем всегда приказывала раздвинуть шторы. Признак был неутешительным.
— Мама! — Он шагнул к постели.
— Сынок, это ты? — донесся до него слабый голос леди Беркли.
— Что случилось, мама? — Реджи подошел к постели и оглядел больную. Она лежала, утопая в пышных подушках, среди которых казалась совсем крошечной. Странно: раньше Реджи никогда не считал мать миниатюрной — вероятно, из-за ее живости и кипучей деятельности. Но сейчас он вдруг понял, что она мала ростом и худощава. — Как ты себя чувствуешь?
— Прекрасно, милый, не волнуйся. — Леди Беркли вздохнула и медленно, обессиленно потянулась к его руке. — Все хорошо. — Ее голос затихал, становился еле слышным.
Ответ матери вселил в сердце Реджи ужас. Он осторожно присел на постель и нахмурился. В полутьме разглядеть лицо матери не удавалось, но бледность он заметил. И счел необходимым уверенно заявить:
— Врач не нашел ничего опасного.
— Да, врачу можно верить. — Мать смело улыбнулась. — Он знает больше нас.
— Ну конечно. И ты скоро поправишься. — И все-таки… Реджи свел брови. Врачи тоже люди, им свойственно ошибаться. — Тебе ничего не нужно?
— Нет, ничего. — Мать деликатно прикрыла рот ладошкой и закашлялась. — Не беспокойся.
Реджи охватило ощущение полней беспомощности.
— Но может быть, я чем-нибудь могу помочь тебе?
— Дорогой, спасибо тебе за заботу, но мне и вправду ничего не нужно. Разве что… пожалуй… — Она вздохнула. — Нет, ни к чему… нет.
— О чем ты, мама? Она отвернулась.
— Нет, я не вправе просить об этом.
Реджи переглянулся с Хиггинсом, тот ободряюще кивнул.
— Проси чего хочешь. О чем угодно!
— Ну, если ты настаиваешь… Я знала, что ты мне не откажешь. — Их взгляды встретились. — Прежде чем я уйду…
— Мама, никуда ты не уйдешь! —
— Конечно, милая. — Мать улыбнулась дочери и снова перевела взгляд на сына. — Во-первых, пообещай позаботиться о своей сестре.
— Разумеется, мама. — У Реджи перехватило горло, он с трудом сглотнул.
— Во-вторых, пока я еще жива…
— Мама! — взмолилась Люси.
Мэриан с неожиданным проворством вскинула руку, заставляя дочь умолкнуть.
— Я должна увидеть, что ты наконец остепенился.
— Остепенился? — недоуменно переспросил Реджи. — То есть женился?
— Да, это моя заветная мечта. Мое… — Она уставилась куда-то вдаль, ее голос снова стал еле различимым шепотом: — Мое предсмертное желание…
— Мама, я все понимаю, но…
— Хорошая девушка. Из приличной семьи. Та, что придется тебе по душе. — Казалось, мысли матери где-то блуждают. — Найдется такая?
Реджи сразу вспомнились сияющие голубые глаза, но он отогнал мимолетную мысль.
— Сейчас — нет.
— Жаль. — Мать умолкла так надолго, что Реджи перепугался. — Прежде чем я уйду, я должна помочь тебе подготовиться…
— Мне незачем готовиться к твоей смерти — ты не умрешь, — заявил Реджи, хотя и без особой уверенности.
— Время покажет, но я имела в виду — подготовиться к встрече с будущей женой. — Она снова заглянула сыну в глаза. — Реджинальд, дорогой, я много думала об этом, а теперь, когда конец уже так близок…
— Мама! — застонала Люси.
Но мать не обратила на нее внимания.
— Мне досадно думать, что ты приведешь молодую жену в старый дом. Здесь все такое… такое…
— Старомодное, миледи? — подсказал Хиггинс. Леди Беркли поблагодарила дворецкого улыбкой.
— Вот именно.
— А по-моему, дом у нас отличный, — удивился Реджи.
— О нет! Отнюдь! По крайней мере в гостиных давно пора сменить обстановку. — Голос матери звучал слабо, но решительно. — Там одна рухлядь.
— Да, мебель далеко не новая, Реджи, — вдруг задумчиво подтвердила Люси. — Уже не помню, когда в доме последний раз красили стены или меняли обои. Лет десять назад, не меньше.
— Я старалась экономить, — произнесла мать таким тоном, словно призналась в зловещем преступлении. Сам Реджи ни за что не назвал бы свою мать экономной.
— И все-таки я не понимаю, чем плохи мебель, стены и все остальное, — решительно заявил он. — Неужели это и есть твое предсмертное желание?
Хиггинс прокашлялся и склонился над Реджи, приглушенно, но многозначительно напомнив:
— Горячка и помутнение, милорд.
Ах да, — пробормотал Реджи и на минуту задумался. Он сомневался, что ради будущей жену надо идти на такие жертвы, как смена обстановки, но если покупка мебели и перекраска пары комнат утешит мать, порадует ее или, еще лучше, поможет выздороветь, — почему бы и нет? Выполнить эту просьбу проще простого. — Мама, если ты хочешь — пожалуйста.