Рискованное приключение
Шрифт:
— Но... Я еду.
Макс подошел по мне, и я едва поборола порыв отступить, в основном потому, что позади меня была винтовая лестница. Я и так уже провела в этом доме два дня, болея, и мне совсем не хотелось сломать здесь шею.
Макс остановился в шаге от меня и сказал:
— Не едешь.
Я тряхнула головой и спросила:
— Почему?
— Тебе нужен отдых.
— Я отдохну в Денвере.
— Поездка в Денвер — это не отдых.
— Хорошо, тогда я найду
— Этого ты тоже не сделаешь.
— Почему нет?
— Потому что нет.
Я начинала злиться. А злилась я не часто, в основном потому, что устроила свою жизнь так, что в ней не происходило ничего, вызывающего злость. Но сейчас я определенно злилась.
— Почему? — спросила я.
— Нина, мне надо кое-что сделать, у меня нет времени на это.
Нет времени на это? На что?
— На что?
— На препирательства.
Я больше не злилась, теперь я была смущена.
— А мы... препираемся?
— Ты не в форме. Той ночью ты держалась лучше.
— Лучше?
Вместо ответа он повторил:
— Мне надо идти.
— Макс... — начала я, но он стал меня обходить, так что я инстинктивно схватилась за его руку, обхватив пальцами бицепс.
Макс остановился, но мое тело замерло, а взгляд опустился на его руку.
Мышцы под моими пальцами напоминали сталь. У Найлса не было стальных бицепсов. Его бицепсы были мягкими и слабыми. Может быть, кому-то не нравится прикасаться к стальным мышцам, но мне понравилось. Очень понравилось.
— Нина, — позвал Макс. Я вздрогнула и отдернула руку.
— Я хочу поблагодарить тебя за то, что ты был так добр ко мне... во время болезни, и... за все, но я правда должна уехать.
— Почему?
— Почему?
— Да, почему?
— Ну, потому что.
— Потому что что?
Он сумасшедший? Я не понимаю. Почему он хочет, чтобы я осталась? Два дня назад он не хотел, чтобы я оставалась. Почему мы вообще это обсуждаем?
— Ты дома, — напомнила я.
— Да?
— И мы не можем жить здесь вместе.
— Почему?
Я ничего не ответила, просто не знала, что ответить на такой дикий вопрос. Но потом придумала и сказала:
— Я тебя совсем не знаю.
Макс только ухмыльнулся, и от этой ухмылки мне стало очень не по себе, но каким-то странно приятным образом.
— Герцогиня, я видел тебя почти голой.
После этого мне стало не по себе еще больше, но уже совсем не приятным образом. А еще я вытаращила глаза, покраснела и почувствовала, как заколотилось сердце. И подскочило давление.
— Да, действительно, видел. Против моей воли, — напомнила я.
— Это было
Я наклонилась к нему и рявкнула:
— Я была без сознания!
— А вот и она, — пробормотал он. И выглядел при этом дико довольным.
— Кто? — опять рявкнула я.
Он проигнорировал мой вопрос и унизительно сообщил:
— Когда я последний раз видел твое тело, малышка, ты сама подняла руки.
Я и правда это сделала, я помню.
— Нет, — соврала я.
— Да.
— У меня была высокая температура! — еще громче сказала я.
— Но ты это сделала.
Я взмахнула рукой.
— Ладно, хорошо. Ты видел меня голой. Но это не значит, что мы друг друга знаем.
— И я спал с тобой. — Я открыла рот, а Макс спросил: — Помнишь?
— Нет, — прошептала я, но я помнила.
— Ты не отпускала меня.
О Боже. Это я тоже помнила.
— Повторяю тебе: у меня была высокая температура.
— Неважно, что у тебя было. Если ты заботишься о человеке, если спишь с ним, то ты его знаешь.
— Нет.
— Да.
— Нет!
Он качнулся на пятках и сказал мне:
— У тебя довольно скучная жизнь, так что тебе вдруг пришло в голову уехать в отпуск, сделать перерыв, потому что дома у тебя жених, которому на тебя наплевать.
Я вскинула голову и уставилась на Макса. Я не помню, чтобы рассказывала ему об этом. Не помню, чтобы вообще что-либо ему рассказывала. Особенно о Найлсе.
— Ему не наплевать на меня, — прошептала я.
— Тогда почему твой сотовый не звонил два дня? — спросил он.
— Я...
— И почему ты уже полчаса как проснулась, но еще не позвонила ему? — продолжал Макс.
Черт!
Макс наклонился ко мне, и я с немалым восхищением увидела, что выражение его лица стало мягче. У него и так потрясающее лицо, но когда оно смягчается, то становится совсем другим. Еще лучше.
— Герцогиня, ты находишься на другом конце света, больная, а твой мужчина с тобой так и не связался? Пусть даже он не знает о твоей болезни, но, если мужчине не наплевать, он звонит.
К сожалению, он прав.
Поэтому я стояла и смотрела на него, не зная, что сказать.
А вот Макс не выглядел неуверенным. Он взял меня за руку, поднял мою ладонь и большим пальцем провел по кольцу с бриллиантом.
— Будь я твоим мужчиной и окажись ты на другом конце мира, милая, я бы позвонил, — тихо сказал он.
— Найлс очень сдержанный человек, — прошептала я.
— Найлс мудак, — ответил Макс, и я нахмурилась.
— Ты его не знаешь.
— Я знаю мужчин и знаю, что он мудак, а не сдержанный.