Рискованное приключение
Шрифт:
Я уже не дышала тяжело, я вообще перестала дышать.
— Они перестали пытаться, но ничего, все нормально. — Он взмахнул рукой. — Они были друг у друга, и для Великолепного Макса и Прекрасной Лебеди Анны этого было достаточно. Это было все. Блядь, — пробормотал он и сделал еще глоток.
Я заставила свои легкие дышать, но не успела вставить ни слова, как Гарри заговорил снова.
— А потом Керт ее убил.
У меня из груди выдавило весь воздух, который я успела вдохнуть, я застыла, а Гарри все говорил.
— Господи, это потрясло весь город. Я думал, они поймают
— Может, мне следует... — прошептала я, отчаянно желая сбежать, но каким-то образом приклеившись к стулу.
Гарри продолжал говорить.
— Потом начались разговоры, все видят, что он спит с разными женщинами, все знают, что это не серьезно. Больше никогда. Анна была для него всем. Как печально, — прошипел Гарри. — Какая трагедия. — Гарри покачал головой и сделал еще один глоток, прежде чем продолжить свою речь. — Какой прекрасный парень, потерял все в возрасте двадцати, блядь, семи лет, остался с разбитым сердцем. Макс неприкасаемый, говорят, его сердце настолько разбито, что никто никогда не получит его снова. Никто не замечал, что он трахал все, что движется, оставляя женщин ни с чем, не давая им ни кусочка себя. Все знали, что он делал это везде, когда работал не в городе, у него были женщины здесь, были женщины в местах работы, он трахал женщин повсюду.
— Мне лучше...
Я начала слезать со стула, но Гарри взглядом приковал меня к месту.
— А потом в городе появляешься ты. Ты. — Он понизил голос, еще раз оглядел меня с ног до головы и продолжил: — Как ты выглядишь, как разговариваешь, как одеваешься — гребаный высший класс. Никто тебя не знает, ты приехала из гребаной Англии и вдруг целуешься с ним в «Собаке», прижимаясь к нему, как будто он какое-то божество или вроде того. Ты классная, ты можешь иметь любого, ткни пальцем в любого в этом баре — и он твой, — сообщил он мне. — Конечно же, он захотел трахнуть тебя.
— Все не так, — прошептала я.
Он поднял брови:
— Нет? Так он пустил тебя в свою жизнь? Все эти женщины, бывшие до тебя, ничего не получили, а тебя он пустил? Нина, ты классная. Черт, я бы пошел за тобой, не задумываясь ни на секунду, если бы мне повезло и такая женщина, как ты, дала бы мне шанс, я бы узлом завязался, чтобы положить к твоим ногам весь мир. Возможно, и Макс тоже. Откуда мне знать? Может, ты сумеешь родить ему ребенка, чего не смогла Анна. Но ты должна знать, девочка, и больше никто, кроме меня, тебе этого не скажет, потому что они надеются, что ты — та единственная, кто исцелит его гребаные раны. Ты красивая, ты милая,
Только чудом я не свалилась со своего стула на пол, настолько жестоким оказался этот словесный удар.
Вместо этого я сглотнула и предложила:
— Наверное, мне лучше оставить тебя одного.
Он поднял свой стакан, но предложил:
— Если ты вдруг захочешь исцелить мои раны, красавица, скажи только слово.
Я втянула воздух, решив, что это в нем говорит спиртное и гнев на то, что Шауна оказалась такой сукой, а он столько времени заботился о ней. Поэтому я подумала, что должна попытаться помочь ему.
Я подалась вперед:
— Гарри, она того не стоит.
Гарри отвел глаза, сделал еще глоток и спросил:
— Да?
— Я знаю, что Макс твой друг. Он был твоим другом много лет. Ты говоришь это, потому что злишься на Шауну. — Я положила ладонь на его предплечье. — Но, Гарри, она того не стоит.
Гарри посмотрел через весь бар на Макса, сжал губы, а потом одним глотком допил свой бурбон.
Потом он посмотрел на меня.
— Да, Нина, ты права. Конечно. Я был всего лишь вторым после Макса. Третьим, если считать Керта. Так что ты права, она того не стоит.
— Гарри, ты хороший парень, — мягко сказала я, и лицо Гарри изменилось, став таким враждебным, таким пугающим, что трудно смотреть. Я замерла на месте.
— Да, — повторил он. — Хороший парень. — Он наклонился ко мне и прошептал: — Такой хороший, что повторю, потому что считаю, что ты хорошая женщина и заслуживаешь этого: возможно, сейчас ты по уши влюблена в него, но однажды ты поймешь, что достойна лучшего. Он любил ее, Нина, она была его миром. Когда женщина является для мужчины целым миром и он теряет ее, ничто не может занять ее место, и ты должна это знать. Если Макс захочет, он будет хорошо к тебе относиться, но он будет знать и весь город будет знать, что ты не станешь для него тем, кем была Анна, никогда не станешь. Так что я считаю, поскольку я хороший парень и все такое, что ты тоже должна это знать.
Я сидела и потрясенно молчала, сердце билось как сумасшедшее, легкие болели, глаза горели от подступивших слез — все мои худшие опасения оправдались в жестокой, но честной пьяной болтовне Гарри.
Гарри посмотрел мне в глаза, потом накрыл ладонью мою руку, лежавшую на его предплечье, его лицо смягчилось, и он прошептал:
— Черт, Нина, я мудак.
Я отклонилась назад и вытянула руку из-под его ладони, быстро сказав:
— Все в порядке.
— Я просто зол. Шауна выставила меня дураком.
— Я понимаю.
Он подался ко мне, едва не свалившись со стула.
— Нина, серьезно, не слушай меня. Макс хороший парень. Я просто веду себя как козел.
— Точно, — прошептала я. — Я... Мне нужно на воздух. Ты... Тебя отвезти домой? Я могу попросить Броуди или моего отчима, Стива...
Он покачал головой:
— Я попрошу Джейка позвонить в «Трифти» и вызвать мне такси.
Я кивнула:
— Тогда я выйду на минутку.
— Нина... — начал он, но я постаралась уйти как можно быстрее.