Рискованное приключение
Шрифт:
— Дальше — лучше.
— О нет.
Теперь она казалась встревоженной.
— Отец сказал, что остановился в городе. Он сказал: «Это не конец».
— О нет.
Теперь она была в панике.
— О да.
— Что ты будешь делать?
Мама была на грани истерики.
— Ну, здание гостиницы довольно красивое, так что я предпочла бы его не взрывать.
Макс снова хохотнул, и я снова зыркнула на него, пока он включал кофеварку.
— Если такой вариант не подходит,
— Игнорировать его.
— Его трудно игнорировать.
— Да, но по жестокой шутке судьбы, я его дочь. В упрямство можно играть вдвоем.
Мама помолчала и тихо сказала:
— Солнышко, я волнуюсь.
— Почему?
— Потому что я получила фото.
— Какое?
— Которое ты отправила по электронной почте, — сказала она. — Ты выглядишь счастливой, а он, Макс... он... красивый. — Без сомнений, тут она права. — И, солнышко, он тоже выглядит счастливым.
Мой гнев отступил, а по телу разлилось тепло.
— Мам...
— Я не видела тебя такой... — Она запнулась. — Черт, не думаю, что когда-нибудь видела тебя такой.
— Мам...
— Я не хочу, чтобы твой отец все испортил.
— Но...
— А он испортит. Если сможет, он это сделает.
— Все будет хорошо.
— Ты уверена? Потому что я нет.
— Мам, думаю, сегодня утром я выразилась достаточно ясно.
— Как? Потому что, если этот человек вбил что-то себе в голову...
Я наблюдала за Максом, который достал кружки и только что обнаружил новую сахарницу. Он усмехнулся и подвинул ее к себе. Я смотрела на это и не видела. Потому что внутри у меня застыло что-то уродливое и неприятное.
— Я его ударила, — прошептала я. Услышав мой тон, Макс поднял голову и посмотрел на меня.
— Что, прости? — спросила мама мне в ухо, но я продолжала смотреть Максу в глаза.
— Я его ударила, — сказала я больше Максу, чем маме.
— Ты дарила Лоуренса? — спросила мама, но я уставилась на Макса, который в два шага оказался рядом, когда я опустила руку с телефоном.
— Я ударила его, Макс, — прошептала я.
Он положил ладони мне на бедра, обнял меня, притянул к себе и прошептал:
— Милая.
— Я не такая, — сказала я. — Я не... Я никогда...
— У тебя были чрезвычайные обстоятельства, — мягко перебил меня Макс.
— Это не извиняет...
Одной рукой он по-прежнему обнимал меня, а вторую ладонь положил мне на шею.
— Герцогиня, мне не нравится это говорить, но твой отец — мудак.
— Но...
— Мне было трудно удержаться и не ударить его.
— Но...
— Он был у меня в доме, вел себя так, хотя никогда меня не встречал, и не выказал тебе ни капли уважения.
— Но это не значит...
—
— Знаю, и все же...
Макс крепче обнял меня, наклонился и сказал:
— Ты не причинила ему вреда, малышка, и честно говоря, он получил по заслугам.
— Ты не считаешь меня... — начала я, и он снова сжал меня.
— Нет, я считаю, что ты — это ты, и большая часть мне нравится.
Я почувствовала, что напряжение внутри отпустило, сменившись теплом, но все же прищурила глаза и спросила:
— Большая часть?
— Герцогиня, напомни мне никогда не выводить тебя до такой степени. Ты — нечто, когда сердишься, но сущий дьявол, когда злишься всерьез.
Я начинала понемногу «злиться», когда услышала далекий смех, раздающийся из телефона. Мои глаза расширились, и я прижала телефон к уху.
— Мама, Боже, прости меня, я забыла...
Все еще смеясь, она перебила меня и спросила:
— Он зовет тебя Герцогиней?
Макс наблюдал за моим разговором, и неожиданно я смутилась.
— Он называет меня так, потому что считает, что у меня акцент.
— Солнышко, потому что он у тебя есть.
— Нет у меня акцента! — рявкнула я на маму, а Макс откинул голову и громко расхохотался.
Я сердито уставилась на него. Он просто поцеловал меня в лоб, а потом, продолжая смеяться, отпустил меня и направился к холодильнику.
— О Боже, — выдохнула мама мне в ухо, — у него потрясающий смех.
Тут она тоже права.
— Мам...
— Он мне нравится.
Я почувствовала, как мои глаза снова расширились, и громко напомнила ей:
— Ты же его не знаешь!
Макс держал в руке молочник. Он повернулся ко мне и показал молочник, качая головой с таким видом, будто снова собирался засмеяться. Над молочником, моим разговором или чем-то еще, что посчитал смешным, — я не знала, и в тот момент мне было все равно.
— Он все равно мне нравится, — сказала мама мне в ухо.
— Мам...
— Мне нравится, как он разговаривает с тобой.
Мне тоже нравится. И все-таки я сказала:
— Мам...
— И, как я поняла, он был с тобой, когда приходил Лоуренс.
— Был.
— Все время?
Я подумала и поняла, что так и было. Все время. За исключением первых нескольких секунд, пока быстро одевался, Макс был со мной. Он поддерживал меня все время, какую-то часть даже в буквальном смысле.
— Все время, — сказала я тише.
— И он назвал Лоуренса на букву «м», — сказала мама, и я не удержалась от смешка, как и мама.
— Да, назвал, — сказала я.
— Мне не может не понравиться мужчина, который считает, что Лоуренс на букву «м».