Рискованное увлечение
Шрифт:
Олден достал из ящика свои пистолеты. С каким наслаждением он выпустил бы кровь из этого проклятого доктора в обмен за свою. Капля за каплю. И еще влил бы ту зловонную микстуру в его бездарную глотку.
– Тот мужчина назвал себя Джорджем Хардкаслом?
– Я не знаю, милорд. Тилли сказала, что это был здоровый красивый парень. Он говорил, что, если миссис Ситон приедет умолять его в Лондон, может, он примет ее обратно. Но тогда, под дулом ее пистолета, он был вынужден убраться, а остальные остались громить дом. Но она не могла их остановить.
Олден зарядил оба пистолета.
– Где сейчас миссис Ситон? – спросил он, засовывая оружие в карманы.
Джемми снова откусил пирог.
– Я не знаю. Она сказала, чтобы моя сестра укладывалась и больше не возвращалась. Поэтому Тилли побежала домой к маме, чтобы она послала меня к вам.
– Ты получишь свое вознаграждение, а сейчас тебе нужно согреться и обсушиться. Этот человек поможет и покажет тебе твою постель.
Лакей поднял брови.
– Гостевую постель, – сказал Олден через плечо и зашагал к двери. – В комнате для гостей.
Темнота напоминала черную дыру. Громко барабанил дождь. Ветер, с ревом проносясь сквозь вязы, отбрасывал сломанные ветви, срывал слабые листья. Кружась по спирали, они уносились прочь ливневыми потоками. Олден выпрыгнул из экипажа и посмотрел на дом из красного кирпича. Плащ намок в ту же секунду.
– Жди меня здесь, – сказал Олден кучеру и открыл калитку. Он сознательно не стал зажигать фонарь. Дорожка поблескивала под водой, вспыхивая искрами от капель, разбивающихся о камень в безумном танце.
Олден размашистыми шагами прошел через сад и постучал в парадную дверь. Ему никто не ответил. Он подергал за ручку. Дверь была заперта. Он отступил назад и взглянул на окна. Они казались пустыми глазницами, черными, как чернильные пятна.
По дороге он заскочил на минуту в домик Тилли в деревне.
– Миссис Ситон не стала бы к нам приходить, милорд. – Девушка смахнула слезы. – Она сказала, что мы все пострадаем из-за нее, если мама ее примет. И потом, разве леди может жить здесь, как мы? – Она показала на неказистую маленькую комнату с таким низким потолком, что Олдену пришлось согнуться, чтобы войти. – О, сэр! Что будет со всеми нами?
Оставив им вместе с утешениями несколько монет, он поехал к Джульетте.
Под водопадами, льющимися с концов его треуголки, Олден обошел дом. Сад казался пришибленным и раздавленным, хотя в такой темноте говорить об этом с уверенностью не приходилось. Во дворе с рабочими сараями стук дождя многократно усиливался эхом. Олден сложил рупором ладони и прокричал:
– Джульетта!
Ответа не последовало. Переходя от сарая к сараю, он трогал двери, но все они были заперты. Старое почерневшее дерево блестело от воды.
Он повернулся. Со стороны скошенного луга двигалась сплошная пелена дождя.
– Джульетта!
Ответом были только рев
«…я солгал о смерти ее мужа. Я только что приехал из Лондона, где разговаривал с Джорджем Хардкаслом. Ее супруг жив. Жив и здоров, хотя его финансы в плачевном состоянии. Но пока это не самое большое беспокойство для внука мясника. То ли будет, когда ему придется утрясать свои дела с неверной женой. Вы опять в проигрыше, сэр!»
Олден Грэнвилл Строн угодил в ловушку, с рвением исполнив свою роль пешки, пока лорд Эдвард Вейн с друзьями радовался своей победе. Изощренная месть некогда покинувшей его невесте.
– Джульетта!
Ночь в насмешку ответила порывом ветра, пропитанного дождем.
В своем плаще, шлепающем по пяткам, Олден зашагал по дорожке к курятнику. По дороге нога наткнулась на что-то твердое. Он пошарил пальцами вокруг лодыжки, нащупав рукоятку косы. Сломанное пополам лезвие валялось рядом, поблескивая в грядке с растоптанным горохом. Олден всматривался в темноту, пока глаза различили обломки фермерского инструмента – лопат, грабель, мотыг. Все было свалено в кучу, словно для костра.
– Подонки! Подонки! – кричал Олден, снедаемый яростью. – Джульетта! – Но темноте не было до него никакого дела.
Под ногами у него хрустела яичная скорлупа. В курятнике было тихо, распахнутая дверь покачивалась на петлях. Куры, несомненно, разбежались. Рассыпались по лесу, чтобы стать пищей для лис. Сейчас здесь не осталось ничего, что можно было бы спасти.
Как только он ступил внутрь, безумный рев дождя стих, превратившись в глухой рокот. На этом фоне откуда-то снизу доносился другой звук – постоянный, ритмичный. Кошачье урчание.
Олден полез в карман и достал коробочку со спичками. Скрутив длинный пучок соломы и пригнувшись, чтобы защитить искру от ветра, он поджег жгут. Потом поместил его в дверях, в безопасном месте, чтобы не спалить курятник.
– Как мило, что вы пришли, – послышался сзади женский голос. – Я полагаю, бесполезно просить вас уйти отсюда?
– Джульетта! Слава Богу! – Олден повернулся к ней лицом. – Я подумал, если вы увидите, как кто-то с огнем идет через сад, вы можете спрятаться…
– Я и прячусь, – сказала Джульетта. – Особенно от вас.
Она, согнувшись, сидела на полу, на грязной куче соломы и перьев. Свернувшийся клубочком Мисах мурлыча лежал у нее на коленях. Ее рука ритмичными движениями гладила полосатого кота, но в глазах у нее застыл ужас. Олден видел однажды такой же немой ужас в глазах щенка, который едва не утонул в рыбьем садке.
– Вы не пострадали? – спросил он наконец.
– Пострадала? – Джульетта посмотрела в сторону, чопорно поворачивая голову на стройной, как колонна, шее – в укор ему. – Вы, конечно, подразумеваете телесный ущерб. Один или два синяка, возможно. Там, где меня удерживали руками во время принудительного выселения. В остальном все вполне сносно. Джордж не хотел, чтобы мне причинили физический вред.