Рискованный маскарад, или Все его маски
Шрифт:
Он провел, в отличие от страстных любовников, ужасную ночь. Под утро решил, что все равно не заснет, и вышел, чтобы прогуляться по саду. Он был уже в конце коридора, у лестницы, когда услышал сзади звук открывающейся двери. Он прижался, забившись в какую-то нишу в углу, и увидел женщину в темном плаще, торопливо выскользнувшую из комнаты соседа и быстро идущую в ту же сторону, где спрятался Саймон.
Она как раз надевала на голову капюшон, и он вдруг узнал ее. Гвен, прелестная, распутная Гвен! Что ж, времени она не теряет… Видно, тот тощий,
Она свернула к лестнице и через миг исчезла из вида. Саймон хмыкнул и, подумав, решил, что теперь может спокойно вернуться и увидеть до утра хоть один сон…
Гвен с трудом разлепила глаза, все тело невозможно ломило, болела каждая частичка. Но то была весьма приятная боль.
Ничего, сейчас, лежа в своей постели, она хотя бы могла шевелиться. Когда она проснулась рядом со своим нечаянным любовником, она с трудом смогла повернуть голову. Впрочем, когда в предрассветном сумраке Гвен разглядела лицо мужчины, спящего рядом с собою, она чуть не упала с кровати.
Да, она не ошиблась, это был не Саймон. Это был Генри Лайс. Генри Лайс!..
Более идиотской ошибки она совершить не могла! Она переспала с заклятым врагом Аллейна! Человеком опасным, в руках которого были сосредоточены власть и сила. Лайс преданно служил Корби, он практически был исполнителем повелений лорда-затворника. Гвен знала, что Аллейн не раз пытался избавиться от Генри Лайса, но каждая попытка оборачивалась провалом.
Интересно, Лайс знает, с кем провел ночь? Ведь было так темно…
Гвен заставила себя подняться с кровати, тихо оделась и крадучись выскользнула в коридор. Здесь она поняла, что самым глупейшим образом ошиблась дверью: комната Саймона была следующей по коридору. Ошиблась так ужасно — о, во всем был виноват, конечно, вчерашний кларет!..
Никого не встретив, баронесса добралась до своей комнаты, без сил рухнула на кровать и тут же провалилась в сон.
…И вот теперь она нежилась под одеялом и предавалась воспоминаниям о прошлой ночи. А вспомнить было что! Это было воистину невероятно! Казалось, ее любовник не мог насытиться, брал ее снова и снова, а она пребывала в бесконечном экстазе. Никогда с ней такого еще не было!
Перед мысленным взором всплыл образ крупного мужчины, которого она сумела разглядеть на рассвете. Он безмятежно спал, утомленный любовными утехами. Он лежал на спине, одеяло сползло до пояса, открывая взору широкую грудь с завитками темных волос. Думая о его мощной фигуре, Гвен в очередной раз поразилась себе, как можно было его перепутать с худощавым Саймоном?! А ведь она с самого начала почувствовала, что что-то не так…
У Генри Лайса были темные длинные волосы до плеч, которые он собирал в аккуратный хвост. Он не носил парик. Гвен не подозревала, что его волосы чуть вились. Впрочем, раньше ей не приходило в голову разглядывать его волосы.
Даже во сне Генри
Глаза его были закрыты, и Гвен с изумлением поняла, что даже не знает, какого они цвета… Надо же, она встречала его в свете, и не раз, — но никогда не заглядывала ему в глаза, всегда отводила взгляд. Этот мужчина был опасен — так сказал ей Аллейн. И Гвен была склонна согласиться с ним. Генри Лайс, виконт Мандервиль, был опасен и холоден, как сталь кинжала.
Но теперь — теперь она обязательно узнает цвет его глаз. «Зачем?» — тут же одернула себя Гвендолин. О чем вообще она думает? Ей нужно забыть об этой ночи и молиться, чтобы маркиз Аллейн не узнал об ее измене, иначе наказания не избежать.
Проклятый маркиз… Никогда ей не избавиться от своего жестокого любовника! Он не отпустит ее. А если она попробует уйти, на свет всплывут весьма нелицеприятные факты о ней. Но это он заставлял ее все это делать! И чем дольше она была с Аллейном, тем больше запутывалась в его сетях. Да, они были в одной связке.
А что, если Лайс успел разглядеть ее этой ночью? Сердце тревожно екнуло, но Гвен тут же посмеялась над своим страхом.
Ну и пусть он ее узнал. Что это изменит? Генри Лайс и раньше воротил от нее свой прямой аристократический нос и надменно вздергивал свой волевой подбородок с ямочкой. Конечно, он знал, что она любовница Аллейна, и терпеть ее не мог. Теперь же он будет просто отворачиваться от нее, исходя презрением и негодованием к обнаглевшей шлюхе. Но он никому нечего не скажет, не тот тип мужчин. Лайс благороден и правилен до кончиков своих джентльменских ногтей; он не станет трепать имя женщины, даже такой опустившейся, по его мнению (да и по мнению самой Гвен), как баронесса Финчли.
Гвен сделалось горько, гадко и обидно до слез. Она знала, что так будет. Но…
В душе вдруг шевельнулась глупая надежда. Им было так хорошо этой ночью. Неужели виконт такой со всеми женщинами? Ей не верилось. Поначалу он был весьма агрессивен, а потом сделался нежным и ласковым. Он дал ей все, чего ей так не хватало: погасил извечный голод плоти и окутал теплом ласки душу. Она могла поклясться, что его безумно потянуло к ней.
Может ли статься так, что эта ночь так же много значила для него, как и для нее?
Забыв о боли во всем теле, Гвен быстро откинула одеяло и соскочила с кровати. Она принялась взволнованно ходить по комнате. Слабая надежда, вдруг родившаяся в душе, неожиданно переросла в уверенность. Все будет хорошо!
Она пойдет к Генри, она все ему объяснит, и он примет ее, поймет, поверит. Ведь им так хорошо было вместе. Он защитит ее от Аллейна, маркиз больше никогда ее не потревожит! Генри сумеет заткнуть рот мерзавцу, ведь он такой умный, сильный, мужественный. Он никогда не даст ее в обиду!