Рисунки на асфальте
Шрифт:
Я спешу исправить рисунок. Пока Пётр Петрович не видит. Хотя бы этот кривой бок подправить, пока он не увидел. «Вот тебе, – скажет, – и лучший рисовальщик! Вот тебе и способный!» Один раз я сломал себе руку, так Пётр Петрович сказал: «Как же так, у тебя золотые руки, а ты их ломаешь!» Я тогда очень гордился этим, что вот, мол, золотая рука, а я, несмотря на это, взял и сломал её!
Я спешу, а выходит хуже. Теперь и второй бок кривой.
Смотрю Алькин рисунок. Тоже неважно получается. Кривой горшок получается.
Проклятый горшок! Трудно всё-таки стать
Звенит звонок.
– Одну минуточку! – Пётр Петрович поднял кверху руку. – Совсем забыл. «Пионерская правда», ребята, объявила конкурс на лучший рисунок, и если кто из вас постарается…
Алька говорит:
– Вот здорово-то! Наверное, я заберу премию. Я с самого детства рисую!
Вокруг загалдели:
– А какая будет премия?
– А сколько времени нужно рисовать?
– А чем рисовать?
– А на чём рисовать?
– А что рисовать?
Пётр Петрович опустил руку.
– Рисовать можно всё, – сказал он. – Срисовывать нельзя.
– А я срисую, и никто не узнает, – сказал Кафаров.
– Ты-то сам будешь знать? – спросил Пётр Петрович.
– Буду.
– А ты говоришь, никто не будет знать!
Все засмеялись.
– Микеланджело! – сказал Пётр Петрович. – Франсиско Гойя! Запомните их имена! – Он положил в портфель горшок и тряпку. – До свидания! – сказал он.
Кафаров
– Давай, Кафар!!!
– Бей, Кафар!!!
– Сюда, Кафар!!!
– Туда, Кафар!!!
– Так, Кафар!!!
– Есть, Кафар!!!
– Го-о-о-ол!!!
– Ка-фа-а-ар!!!
Я весь в пыли. В разорванной рубахе. Я вратарь.
Кафаров уже совсем близко. Он мчится с мячом на меня.
Удар! Я лечу в пыль. Поздно. Гол!
Если в вашей команде Кафаров, вы никогда не проиграете. Если он против вас, вы обязательно проиграете.
Никто во всей школе, на всей нашей улице не играет лучше Кафарова.
Игра продолжается.
– Лови! – смеётся Кафаров.
Я прыгаю мимо мяча.
– Чучело! – орут мне.
А я-то при чём? Посмотрите, как наши играют! Всё время мяч у Кафарова. Опять мчится на меня.
– Хватай! – кричит он.
Гол!!!
– Эй, ворона! – кричат мне.
Игра продолжается.
Гол! Ещё гол! Ещё!
Вся наша команда бегает за Кафаровым. Всё время мяч у него. Кафаров опять прорвался. За ним мчится наша команда. Ну и команда!
Я выхожу из ворот.
Мяч влетает в пустые ворота.
– Привет! – ору я. – С меня хватит!
– Что такое? – кричит капитан. – Встань на место!
– Сам встань и стой! – кричу я.
– Не имеешь права! – орёт кто-то.
– Тебе доверили! – орёт наш капитан.
– Вам тоже доверили! – кричу я. – Играть не умеете!
– Не твоё дело! – кричат мне.
– Вот ещё! А чьё же тогда это дело? Мне
– Брать надо! – кричат мне.
– Играть надо! – кричу я.
Свистят и кричат. Скандал на поле.
– Двенадцать – ноль! – орёт кто-то. – Двенадцать – ноль!!!
– Это тебе не рисуночки рисовать, – говорит мне Кафаров.
– Подумаешь! – говорю я.
– Рисуночки разные там, шаляй-валяй, дурачка валять, а здесь дело серьёзное!
– Думай, что говоришь! – кричу я.
– Здесь работа! – орёт Кафаров. – Бить надо! Брать надо! А твоя работа – это не работа! – Он суёт мне в нос мяч. – На, забей! Ну? Я встану! А ты забей!
– Давай! – Я хватаю мяч.
Кафаров идёт в ворота.
Я считаю шаги. Кладу мяч. Кафаров приготовился.
Удар!
Мяч летит в кусты.
Больше всех смеётся Кафаров.
Возле учительской
Я бежал по коридору во весь дух. И зачем я бежал, сам не знаю. У меня иногда бывает такое желание – взять и побежать. Побегу, думаю, до той двери, пока та девчонка до неё не дойдёт.
Бегу я, значит, и со всего размаху налетаю на завуча. Я чуть его с ног не сбил.
Он зашатался и говорит:
– А если бы это был малыш? Первоклассник? Ты бы, наверное, его убил на месте? Ты что, конь, что ли? Иди сию минуту и жди меня возле учительской!
Я пошёл, встал возле учительской.
И тут я слышу голос Петра Петровича. Он кому-то в учительской рассказывает:
– Мечты у меня были в то время самые радужные… Великие идеи так и кружились в моей голове…
Трамвай по улице проехал, и я не слышал, что он дальше говорил. Потом слышу:
– …окончил художественное училище… в Академию художеств собирался…
Я подошёл поближе.
– …задержался… стал портреты писать сухой кистью… В то время они громадный спрос имели. Любому учреждению тогда требовались…
Радио в коридоре включили на полную мощность:
«Всем председателям совета отрядов собраться в пионерской комнате к пяти часам».
Радио умолкло. Пётр Петрович рассказывал:
– …знаете, сухой кистью делать очень легко. Разбивается полотно на клеточки одинаковой величины… фотография данного портрета соответственно разбивается на клеточки… рисуется по этим клеточкам контур портрета… с фотографии… Дело идёт очень быстро… легко… результат получается налицо… По этим контурам сухой кистью… так сказать, растираешь… ерундовая работа… никакого таланта не нужно… только немножечко умения… ни уму ни сердцу, как говорится.
Конец ознакомительного фрагмента.