Рисунки Виктора Кармазова
Шрифт:
Поэтому сейчас он не хотел, чтобы Антон в своем времени взялся за ластик в ближайшие час-другой. Виктор очень жалел, что, рисуя себя в очереди с бумажником, который Коротышка стащила у Ирины, не добавил заткнутый за пояс под рубашку заряженный пистолет Макарова: и сам бы невредимым остался, и гадов перестрелял — рука бы не дрогнула.
Конечно, неизвестно, как бы все могло сложиться, — тот же пистолет в той же очереди у него могли и украсть. Много чего было неизвестно и непредсказуемо.
Пруд, на котором так неожиданно и неприятно закончилась рыбалка для Виктора, был, наверное, самым большим из всех
В настоящее время от того пруда остались лишь воспоминания — он полностью пересох. Но когда-то отец Виктора, так же как и Колюня сегодня, ставил там собственноручно сплетенные верши. И даже в те времена рыбы в эти примитивные орудия лова попадалось мало, зато верши частенько воровали. В конце концов, отец прекратил с ними возиться, полностью переключился на удочку, после чего, как правило, возвращался домой с неплохим уловом.
Поверхность пруда на берегу которого он встретился со шпаной, хотя и была во многих местах покрыта толстым слоем ряски, но довольно большие окна чистой воды говорили о том, что со дна бьют ключи, и это подтверждали вытекающие из него два ручейка. Один ручеек устремлялся сразу к реке Истра, другой перетекал в соседний пруд, который соединялся с еще одним, а тот — со следующим… Получался как бы каскад прудов, в итоге соединяющихся с рекой, но, к сожалению, помимо самого верхнего, в остальных ловить рыбу на удочку было невозможно все из-за той же ряски. Но то — на удочку.
Виктор хорошо слышал слова Сани Петляева, который велел Колюне забросить вершу в другом месте. Такое место могло быть либо еще где-то на этом пруду, либо на соседнем. Виктор подумал, что отыскать его будет совсем несложно и не ошибся.
Более того, выйдя по тропинке на берег соседнего пруда, заросшего высоким тростником, он услышал неподалеку громкий всплеск — либо кто-то нырнул, либо что-то тяжелое бросили в воду. Он чуть углубился с тропинки в заросли осоки, притаился. Не прошло и минуты, как мимо кто-то прошел. Виктор даже не стал гадать, кто это был, — конечно же, Колюня, которому неплохо было бы тут же и накостылять хорошенько. Он, конечно же, спешил к своим корефанам на так называемую «базу». Вот и хорошо!
Колюня шел, не оборачиваясь, глядя под ноги — оно и понятно, почва здесь была сырой, во многих местах кто-то проложил доски, под которыми все равно хлюпало, и, оступившись, можно было, как минимум по щиколотку провалиться в черную жижу. Виктор знал, что эта тропинка выводит к горе, на которой было городское кладбище: там лежала в земле его прабабка, были похоронены еще несколько родственников, а через полтора года упокоится и любимая бабушка.
Но, не доходя до кладбища, Колюня повернул на ответвление тропинки вправо и, все так же, глядя под ноги, направился к ряду сараев, притулившихся на самом краю всегда сырого поля. Всегда сырого — возможно, потому, что и здесь имелся старый-престарый прудик, со дна которого тоже били ключи. Берега его сплошь заросли ивами — не порыбачить.
«Неужели Колюня умудрился и здесь вершу забросить?» —
Дальше Виктор продвигался, согнувшись в три погибели. Свернув с тропинки и, зачавкав по влажной почве, промочив ноги, выбрался на твердый берег. Приблизился к терраске, прячась за ивами. Судя по всему, терраска только строилась и была пока незастекленной, зато сарай выглядел, как настоящий гараж, не исключено, что в нем и машина стояла.
Не определившись, чего он собственно хочет, Виктор подобрался к терраске как можно ближе, чтобы слышать, о чем в ней говорят. Но какой-то конкретной темы разговора не было — Петля с корефанами резался в карты.
Вообще-то похожий эпизод описывал в своей нетленке Александр Иванович. Пор сюжету на встречу к истринской шпане должен был прийти Лексий — троюродный брат Шурика и попросить у бывшего одноклассника Сани Петляева вернуть отобранный и того накануне складень.
И только-только Виктор об этом вспомнил, как увидел своего троюродного брата Олега с матерчатой сумкой в руках, приближавшегося к «базе». Ну, надо же! Получается, не случайно Петля примерно час назад, глядя на сделанный Виктором портретный рисунок его троюродных брата и сестер, назвал Олега — Лексием!
Виктора даже в дрожь бросило — он знал, знал, что будет дальше, о чем будут говорить Лексий и Петля. Знал, что именно попросит один у другого, и что из этого выйдет, знал дальнейшее развитие событий, которое и для Лексия, и для Петляева окажется не очень-то веселым… Стоп!
Он знал то, что написал Александр Иванович. Но в том развитии событий у Петли не было в руках рисунков, сделанных Виктором. Разглядывая которые, Петля задержал внимание на пятнадцатилетних сестренок и подначиваемый Терехой, что-то задумал…
В терраску Лексий заходить не стал, сказал с порога, заметно картавя:
— Всем привет! Петля, можно тебя на минуту, разговор есть.
— Щас, — отозвался Петляев. — Сколько у тебя, Теря, девятнадцать? А у меня двадцать, банкирское очко!
— Опять, что ли? — возмутился Тереха.
— Не опять, а снова. Давай, беги за бутылкой, — Ухмыляющийся Петляев вышел на улицу и протянул Лексию руку. — Ну, здорово. Чего скажешь?
Притаившийся поблизости в густом ивняке Виктор отметил, что Лексий немного выше Александра и шире в плечах, но Петляев выглядел более дико, что ли, словно настороженный зверь. Он достал из кармана тонкий портсигар, одну папироску протянул Лексию, тот не отказался. Закурили.
— Тереха за бутылкой потом может сбегать. Я вот чего притащил, — Лексий открыл сумку, в которой что-то звякнуло.
— Опаньки! С чего такая щедрость?
— Да, понимаешь, брательник у меня есть, Шуриком зовут. Говорит, твои корефаны у него какую-то иконку или складень отобрали.
— Так, значит, мы твоего родственника обработали?
— Ну да, дальнего.
— Ну, извини, Леский, не знали.
— Он ее вернуть просит. Говорит, семейная реликвия.
— Хм, здесь такое дело, корефан. Будь этот складень у меня — отдал бы без проблем. Но, к несчастью, это Терехин трофей. А насколько я помню, ты с ним когда-то в контрах был?