Рисунок шрамами

Шолох Юлия

Когда про меня все забыли, я начала оглядываться по сторонам и сразу увидела кружевницу. Она смотрела секунду прямо - и отвела взгляд, но я поняла, что тратить время и силы на поиски мне больше не придётся – меня пригласила Мила.

Поправив платье, я поморщилась, будто мне неудобно и ткань мнётся, потому что вокруг тесно, а потом передвинула стул так, чтобы оказаться возле Милы. Теперь понятно, отчего сегодня вокруг неё пусто – очень мало света, тени мешают работать. Ну, я и не работать, прямо скажем…

Я уселась поблизости

и принялась наблюдать, как мелькают пальцы, а валик покрывается серебристой пеной кружев. Я бы на её месте каждое движение выдавливала из себя, трясясь от ужаса при мысли, что испорчу такой чудный рисунок, а некрогерка словно ничуть этим не заботилась.

– Я слышала, вы полюбили прогулки? – осторожно спросила Мила, когда на нас перестали обращать внимание.

– Безумно.

– В одиночестве?

– С возницей.

– Очень… непредусмотрительно, - нежно ответствовала Мила.

 - Всё впереди.

– Я рада. И если у вас получится… советую посетить место, что на запад за башней десяти окон. Та, покрытая синей черепицей.

– Поняла.

Башню я видела издалека – в сторону от дороги, ведущей к посту. Вроде бы там какие-то рудники… что-то такое слышалось в разговорах, но могу и путать.

Мы замолчали, пялясь в кружево. Возле попыталась примоститься сухая некрогерка с обиженным ртом, но недовольно поморщилась и пересела. Надеюсь, это произошло из-за нехватки света, а не из-за моего соседства. Впрочем, какое мне дело? Когда некрогерка отошла, Мила приоткрыла губы и негромко заговорила:

– Замок переполнен новостями. Наш некромант сделал голема… странного голема, гладкого, белоснежного, как накрахмаленный воротничок. Такого раньше не бывало.

Так, главное – не дёргаться.

– И что же говорит замок? Зачем ему это?

– Сложный вопрос… Одно могу сказать точно – раньше некромант ничего подобного не вытворял.

– А... это так необычно?

– Ещё бы. Особенно учитывая, что голем предназначен приезжей невесте.

– Хабирше…

На миг некрогерка удивилась.

– Именно.

И сказано было таким тоном, что, без сомнения, Мила прекрасно осведомлена о месте этой самой хабирши в замке. Спасибо хоть, не злорадствует.

– Может, он просто пожалел её… эту приезжую незнакомку?

Надеюсь, намек на отсутствие личного знакомства прокатит. Не помню, чтобы мои путешествия в подвал к некроманту кто-то видел, но в чужом замке сложно сказать наверняка.

Голос Милы неожиданно похолодел.

– Некромант и жалость? Несочетаемые понятия.

– Отчего же?

Меня слегка покоробило данное утверждение. В любом есть и добро, и зло – и временами, даже если обычно побеждает что-то одно, может проклюнуться и другое.

Некрогерка же искала ответ:

– Может, вы с ним просто… развлекаетесь? Интимный контакт с некромантом – большая честь для неркогерки.

– Почему-то я не заметила,

что этой честью кто-то спешит воспользоваться. Кажется, наоборот, все пытаются обойти его стороной.

Точно! Вот что не давало мне покоя… тогда, в убежище, некромант сидел словно в центре круга, а все огибали его вокруг, непроизвольно отходя дальше. Служанка, которая принесла ему чай, держала чашку двумя пальцами, как будто старалась не запачкаться, а забрав пустую чашку, бросила её на поднос и вытерла пальцы о фартук.

– Рядом с некромантом нельзя находиться долго – он пропитан смертью. Он живёт в долг. Он заразен, потому что отдаёт мёртвым долг жизнью, которая вокруг. И ты должна уже знать – честь некрогеров не всегда совпадает с удовольствием.

– Ты о сексе? Какие вы странные! Не хотеть мужчину, но спать с ним, потому что это великая честь? Да, мне такого не понять!

На нас стали оглядываться, пришлось приглушить голос.

– Я знаю, что не понять, - теперь в голосе высокомерие. – Ты всё, думаешь, игрушки, всё вокруг развлечения… Сама-то, поди, заморочила некроманту голову, выманила подарок, а потом отказала? Ты хоть и хабирша, но тебе можно!

– Это ты к чему?

В голове не укладывается – некромант… спать с которым большая честь, оказывается, самый обыкновенный изгой, возле которого нельзя находиться, чтобы он не купил своё существование за счёт твоей жизни. И зная, как суеверны бывают на первый взгляд здравомыслящие существа, ещё под вопросом, действительно ли дела обстоят так, как рассказала Мила.

Это страшная сказка, Лили… страшшшная…

Мила вскинула голову и впервые посмотрела прямо на меня. Ее губы дрожали.

– Меня привели в замок, чтобы я обслуживала его, некроманта. Четыре года назад. Несколько месяцев я приходила к нему раз в неделю, и он спокойно и без единого слова нагибал меня и…

Перед глазами вспыхнула картина, где я, прижатая к его спине, упираюсь руками в поверхность стола, ловя сбитое мужское дыхание, понимаю, что… и не могу сказать ни слова.

– Ты говорила «нет»? – прошептала я.

– Шутишь? Кого это волновало бы? У себя в деревне я занималась тем же, за деньги, потому что давно поняла – никого не волнует, что ты против. Того, кто стоит за твоей спиной и готовится войти в тебя, чтобы облегчить своё желание, меньше всего интересует твоё несогласие.

Как несправедливо… Почему так коробит мысль, что Мила была у него? Что она стояла, упираясь в стол точно так же, как делала я, и ждала продолжения? Ждала с болью и страхом?

Но, если честно, боялась ли я этого? Боялась ли происходящего? Нет, ничуть.

Весь ужас положения состоит как раз в том, что в один злосчастный момент я этого практически хотела. Или даже больше – жаждала.

Но причина отсутствия сопротивления была во мне, не в нём.

– Если бы ты сказала «нет», он бы не настаивал!